Не знаю. Не уверена.
Ладно, не мне и осуждать. Я могу осудить Дарью, потому что она попыталась меня убить. Не поговорила, не попыталась что-то исправить, в ее глазах я была во всем виновата.
В том, что она связалась с Матвеевым, что муж к ней охладел, что ей не досталось салона в Париже… кто-то же должен быть крайним?
Выпало мне.
Хотя и неясно, почему.
Ладно. Это уже детали.
А Благовещенский вел себя вполне по-джентльменски. За попу не хватал, намеков не намекал, а какие-то проявления чувств у нас обнаружились уже когда его супруга оказалась в психушке. Причем без надежды на излечение.
Это достаточно честно, на мой взгляд.
И потом, когда узнал, что Андрюшка его сын…
Я бы на его месте мне просто шею свернула. Если честно. А он – ничего, держится. Так что будем разговаривать. А потом и будем решать, как строить жизнь.
Главное теперь – его не подставить.
Что-то мне подсказывает, что Иван Четырнадцатый, равно как и танк – останавливаться не будет. А намотанному на гусеницы выжить тяжко.
Подождем, поговорим. А пока – приведем себя в порядок.
* * *
Я успела искупаться, расчесать волосы и переодеться в легкое домашнее платье цвета незрелой сливы, когда ко мне в комнату постучались.
– Да?
– Госпожа, к вам…
– Благодарю.
Я отложила расческу и вышла из комнаты. Волосы я не заплела и чуть влажные пряди плащом укрыли спину.
Неприлично?
Я у себя дома. И…
Мне хотелось быть сегодня красивой. Почему нет? Я чуть на тот свет не отправилась, дайте мне почувствовать себя живой?
Светлое платье в стиле «ампир» выгодно подчеркивало высокую грудь и при движении показывало тонкую талию и крутые бедра, обрисовывало, скользило, волосы вились вокруг лица легкими прядками, падали по спине водопадом, домашние туфельки в тон и даже браслет на руке – с хризолитами.
Я чувствовала себя красивой.
И Александру понравилось.
Он стоял посреди гостиной и ждал меня. И… смотрел.
Он опять предоставлял мне выбор.
Подойду?
Не подойду?
Первый шаг за мной, он поддержит.
И букет цветов у него в руках. Простые белые розы, вьющиеся, мелкие, но запах…
– Александр, я рада вас видеть.
Я улыбнулась, и Благовещенский шагнул вперед.
– Это вам… Машенька.
– Благодарю. Я так люблю эти цветы…
Еще с того мира люблю.
Всегда любила цветы, которые пахнут, а импортные розы в этом отношении меня бесили. Ну что это за роза, которая воняет пластиком и химикатом? Пусть стоит неделю, но радости от нее – никакой. Что голландская, что искусственная – веник, и все тут.
Нет от них ощущения роз. А вот от этой мелочи вся комната пропитана ароматом.
Я кивнула служанке, чтобы та принесла вазу и вновь обратила внимание на Благовещенского.