Здесь было совершенно не так.
Люди шли ко дворцу.
Ехать в каретах можно было только до определенной черты, потом оставить экипаж и пешком, но большинство предпочитало прийти своими ножками. Пройти по городу…
Мы тоже не поехали, я шла под руку с Александром. Детей мы с собой не взяли, но Ваня и Петя шли рядом. Держались чуть сзади, но не отставали.
Дамы все в черном, у мужчин траурные повязки на руках, по возможности тоже черные тона в одежде, у всех – цветы.
Красные, белые, желтые…
Венков не было, здесь их не возлагают, но папоротника было – море. Почему-то здесь его обязательно добавляют в траурные букеты.
И все это летело на площадь, к гробу.
Солдаты смотрели молча, но не ругались, не разгоняли зевак, ничего не убирали…
Похороны царевича состоят из трех этапов.
Прощание на Соборной площади.
Сюда допускали всех желающих, солдаты не отсеивали даже откровенных юродивых. Разве что отвешивали пару пинков тем, кто начинал себя вести вовсе уж непристойно. Орал, матерился…
Странно, но пьяных почти не было.
Или их тоже отсекали на подходах? На месте Романова я бы толпу агентурой набила, как арбуз – семечками. Мало ли что?
Гроб стоял по центру площади. К нему можно было подойти, проститься, правда, ненадолго. Прошел мимо – положил цветы – свободен. Да не в гроб цветы класть, а рядом. Иначе там бы весь гроб завалило в три слоя, столько их несли.
Мы с Благовещенским не стали исключением. Чин чином прошли мимо гроба, в общей очереди, не пользуясь моим колечком, положили цветы…
Я бросила взгляд на Василия. Он почти не изменился, только нос заострился и губы стали почти незаметны.
Да, так странно. Так страшно и так нелепо.
Еще позавчера он пытался мне что-то доказать, объяснить, признавался в любви – и вот. Лежит, и в нем нет чего-то очень важного.
Жизни…
Куда уходит душа?
Что там, за гранью?
Почему этими вопросами задаешься чаще всего на кладбище?
Психологи напишут развернутые тома и ответят на все вопросы. А заодно и диагноз поставят. Что до меня – мне просто жаль молодого парня, которому жить бы да жить. Радоваться жизни, влюбиться в хорошую девушку, детей наделать – вся его беда в том, что он оказался царским ребенком. А был бы пекарем или слесарем – глядишь, и прожил бы свои сто лет без лишних бед.
Жалко…
Я бросила в общую кучу букет из роз и папоротника. Темно-красные, почти черные цветы, смешались с остальной массой.
Прощай, Василий. И прости, если что было не так.
Я тебя не любила, полюбить не смогла бы никогда, но я и зла тебе не желала. Так уж спряли нить безжалостные богини судьбы.
Мойры ли, норны, рожаницы… какая разница, во что верить? Результат все равно зависит не от нас.