Тимофей Ильич подошел к кровати и принялся изучать показания. Амулетов и артефактов на кровати висело столько – хоть ты магазин открывай. Они мигали огоньками, меняли цвет, несколько штук вообще тихо гудели, отчего создавался эффект гнезда шмелей…
Ничего не понятно, но впечатление производит. Факт.
– Странно…
– Что именно? – не удержался Александр.
– Что-то поменялось в составе крови, – задумался доктор.
– Сепсис?
Слово было страшным. Слово было приговором.
– Нет, – отмахнулся доктор. – Не похоже.
– А… что тогда?
– Не понимаю. Такое ощущение, что у нее слишком много железа в крови…
– Но… так не бывает?
Медиком Александр не был, но уж такие-то вещи знал. Их каждый образованный человек знал.
– Я тоже ничего не понимаю. У нее нет сепсиса, у нее стабильное состояние, но… полное ощущение, что кровь насыщается железом…
– Да? – совершенно по-идиотски спросил Александр.
– Да… а это что такое?
Доктор провел пальцем по коже девушки.
Это было почти незаметно – из-за многочисленных ранок. Но палец словно бы окрасился. Чем-то… рыжеватым?
– Что это? Не понимаю…
Доктор покачал головой.
– Я тоже не понимаю. Но у меня такое ощущение, что железо… выводится через поры кожи!?
– Это невозможно!
– Знаю! Но… вижу другое!
Александр покачал головой. Хотя… а какая разница. Главное…
– Но она не умирает?
– Нет. Состояние стабильное.
– Слава Богу!
Доктор покачал головой.
– Вот уж и не знаю…
Но Александру было все равно. Если Маша не умирает…
Да плевать на причины! Главное – результат! А там… пусть хоть железо выводится, хоть золото… главное – чтобы жива осталась. Остальное разберем!
* * *
Плевать было Александру.
Он бы и на железо согласился, и на золото, и на что хочешь, лишь бы любимая женщина выжила.
Вот ведь…
Под пулями ходил, не кланялся, но в том-то и беда. Под пулями – проще. Легче, спокойнее…
Тебя убьют – и все. Миг и нет. И только тебя, не родных, не близких…
Ты уходишь первый, ты отдаешь свою жизнь за правильные цели. За родину, за царя-батюшку, за то, чтобы Русь стояла, чтобы никогда не приходила на родную землю беда, не плакали женщины, не сиротели дети…
Это правильно.
А в больничной палате, когда уходит твой любимый человек, а ты ничего – вообще ничего! – не можешь сделать?
Землю бы перевернул, дракона голыми руками поборол, а нет того дракона. Не с кем бороться, и сделать ты ничего не можешь, и врачи не могут…
Какое ж гадкое ощущение бессилия.
И можешь ты только сидеть до последнего рядом, и за руку держать – и плевать, что там снаружи происходит.
Последние минуты рядом у него никто не отберет.
Так Александр и поступил.