Как с пресмыкающимися работают в цирке?
Это лучше не знать, чтобы не нервничать. Но там много всего неприятного для змей, мне рассказывали. И удаление ядовитых желез, и сшивание пасти, и… пролайферов[1] на них нет. И хорошо, что нет. Змеи – не оценят.
Полоз все же змея.
Интересно, Нил тоже таким же будет? Жестким, холодным, равнодушным и безразличным ко всему? Или, воспитываясь с людьми, приобретет хоть какие-то человеческие черты? Научится любить, научится дарить тепло, станет больше человеком, чем полозом? Имею ли я право его таким воспитать? Не обреку ли на одиночество? Жить-то он будет дольше человека, хоть и полукровка?
Я погладила смешной хохолок на макушке полоза. Нил так и цеплялся за меня при каждой возможности. Андрюшку он не ревновал – чего его ревновать, это не полоз и, вообще, мелкий, неопасный и другой породы. А вот когда я вернулась со свидания с его дядей, шипел долго.
Что-то ему не понравилось, или просто запах учуял…
Он уже начинал говорить. Получалось не слишком хорошо, но лиха беда – начало?
Солнышко мое шипящее.
С рудника мы отправились в Березовский, где я и решила навестить храм. Исповедаться, ну и заодно побеседовать о жизни. Поблагодарить…
Поделиться самым ценным – информацией.
Поездка оказалась не напрасной.
* * *
– Благословите, отче.
– Мир душе твоей, дочь моя…
Отец Александр сотворил знамение над моей головой. Я обозначила поклон и перешла к делу.
– Мне хотелось бы исповедаться. Я грешна, отче…
– Прошу, дочь моя, пройди во вторую комнату налево.
Что я и сделала.
Епитрахиль и прочий ритуал тут тоже есть. Но нет исповедален. Большую часть людей исповедуют прямо в церкви. Благо есть поверье, что подслушав чужие грехи, ты возьмешь их на себя. Здесь в это даже верят.
А для вип-клиентов, чтобы никто их откровения не слышал, предусмотрены комнатки. Не как исповедальни, нет. Тут скорее речь пойдет о дорогих психотерапевтах. Два кресла, столик, ковер, даже чай и печеньки, при желании.
Очень удобно.
Я расположилась в кресле и даже налила себе чая. Вкусный, с чабрецом. Будем надеяться, никакой «сыворотки правды» мне не подмешают, не хотелось бы лишнего рассказать. Бог и так все знает, а слугам его лишняя информация вовсе ни к чему.
Отец Александр пришел достаточно быстро и расположился в кресле напротив. Я опустила глаза в чашку.
– Грешна, отче.
Единого канона здесь тоже нет. Грешна – и поехала. Исповедуйся до самого донышка.
– Слушаю тебя, чадо?
– Я принимала участие в убийстве человека. Кровь не на моих руках, но на моей душе.
– Кто этот человек, Мария Ивановна?
– Демидов, – припечатала я. – Сергей Владимирович.