– М? – не понял я, но тут же мотнул головой. – Вот именно! Я – дундук. Пожалуйста, не забывай об этом. И если вдруг я, по твоему мнению, сотворю или скажу что-то не то, прежде чем обижаться, укажи, что именно было не так. Дундук же!
– Пф! – Алёна фыркнула, глядя на мою серьёзную физиономию и, не выдержав рассмеялась. – Д-договорились.
– Итак, чем я тебя умудрился обидеть? – спросил я, дождавшись, пока невеста справится со смехом. Та задумчиво посмотрела куда-то в сторону.
– Стоило упомянуть, что братья отправились в бордель, как ты тут же начал ко мне приставать, – медленно, будто сомневаясь в своих словах, проговорила она.
– И? – не понял я. – Нам довольно редко удаётся остаться наедине, не находишь? В полёте, мне порой и спать-то некогда, не то что… а «на берегу»... Да что я объясняю, ты и сама всё это прекрасно знаешь! Так чего удивительного в том, что я решил воспользоваться оказией?! Братья вернутся не раньше завтрашнего утра, мы одни... так что не так-то?!
– То, что со стороны всё выглядело так, будто ты меня с бордельными шалавами уравнял, – вспыхнула невеста. Я только глазами хлопнул от удивления. Где? Как?
– Не понимаю, – честно признался.
– Вижу, – ядовито отозвалась Алёнка, но, чуть успокоившись, заговорила ровным тоном, – у тебя словно ассоциация сработала: «бордель, постель, девка в руках – чего я жду»? Как думаешь, приятно мне было такое вот сравнение в лоб получить?!
– У меня, да? А, по-моему, у кого-то другого... – протянул я, когда до меня, наконец, дошёл смысл претензии. Алёна начала медленно пунцоветь, и почему-то мне показалось, что вовсе не от стыда. Совсем не от стыда. Именно поэтому, не дожидаясь явно приближающегося взрыва, я поднялся со стула и, чуть не сорвавшись на ускорение, обогнул стол и прижал к себе недовольно сопящую невесту. – А если бы они не в бордель ушли, а в кабак? Следуя твоей логике, я как должен был бы отреагировать? Потребовать с тебя пива и закусок? «О, браты нажираются, а мы чем хуже, тащи ключи от бара, сейчас тоже гульнём!», так что ли?
– Да ну тебя! – Алёна попыталась вывернуться из моих объятий, да кто ж ей позволит-то!
– Милая, запомни раз и навсегда. Нам, мужчинам, не чужды хитрость и коварство, плетение интриг и двусмысленные речи, полные намёков и недомолвок. Но только в общении с себе подобными. Оказываясь перед женщиной, мы перестаём понимать намёки и говорить ими, и остаёмся перед вами открытыми и бесхитростными...
– Дундуками, – вздохнула Алёнка.
– Именно, солнце моё. Именно, – промурлыкал я, поднимая невесту на руки.