Слово за слово Грибоедов поведал эту занимательную историю Пушкину, ну, когда они жили в Демутовом трактире. За обедом или за ужином, например. Пушкину такая фантасмагория не могла не понравиться, а более она понравилась Гоголю, которому Пушкин легко мог ее выболтать. Когда они через год сидели там же, в трактире и поминали Грибоедова рюмкой ликеру. Да и Хосров-Мирза был уже совсем неподалеку, в приближении к Петербургу, где квартировал потом в Таврическом дворце.
Пушкин в каком-то смысле был щедрым на сюжеты, а Гоголь во всех смыслах хват. (Про пушкинского «Ревизора» знает каждый школьник.) Словом, хитрый Гоголь написал «Нос». Но чтоб соблюсти все правила и честно указать источник информации, да и вообще из уважительных приличий, ввел (одной только лишь фразой[1]) в повесть персидского принца. Который доставил в Петербург алмаз «Шах». Который был извинительным подарком российской короне за убийство посла Грибоедова. Который привез из Персии анекдот про самостоятельный нос. Который стал известен Пушкину. Который выболтал секрет Гоголю. Который…
А может, этот гоголевский нос со своими похождениями, «игрой природы», вернее сказать, и гоголевская сказка вовсе, какими знаменит наш Гоголь. Но ведь выглядывал же зачем-то именно в этой повести из Таврического дворца Хосров-Мирза и взирал на нос, гуляющий в Таврическом саду. А чтоб в тот дворец попасть, принцу нужна была серьезная государственная миссия. Так вот он и доставил алмаз «Шах» в Россию. Только за это все пришлось погибнуть русскому послу. А точнее Александру Сергеевичу Грибоедову.
Который не имел никакого отношения к алмазу «Шах».
Непонятно, знал ли Пушкин, что у Байрона на свадьбе, ну, то есть в тот самый момент приобщения, упало кольцо. Судя по всему, Пушкин не много общался с англичанами и долго не знал разговорного английского. Но судьба Байрона занимала чуть не всю Европу. Так или иначе, но наверняка Пушкин знал, что кольцо во время венчания упало у Грибоедова. Об этом браке, Грибоедова с Ниной Чавчавадзе, спонтанном, неожиданном, скоропалительном и счастливом в свете толковали. И не могли пройти эти толки мимо Пушкина, когда — так вдруг, да еще и любовь, а он-то сам в это время как раз и находился в мучительном напряжении, в раздумьях о женитьбе, поисках невесты, щемящих мечтах о семейном счастии и его вдохновенности. Всё тут одновременно — Оленина, Корсакова, Ушакова, знакомство с Натали Гончаровой… Пушкин мечется. А тут еще счастливый Грибоедов. И кольцо…
Знал ли Грибоедов о байроновском кольце? Не англоман, но английский знал прекрасно, предпочитал читать все в подлиннике, полагаем, что и новости. В виду должностного положения был вхож в дипгостиные, когда бывал в столицах. Много общался с англичанами на Востоке, причем не только с дипломатами, но часто наезжающими из Англии английскими предпринимателями, вполне просвещенными людьми. Словом, ему могло быть известно.