— Сказала, — рот зверя был закрыт, но голос точно шел из него. Это не было в воображении Дрю.
— Это сон, — сказал Дрю. — Или бред. Может, все вместе.
— Нет, все на самом деле, — сказала крыса. — Ты не спишь, и ты не бредишь. И жар у тебя прошел. Можешь проверить.
Дрю положил руку на лоб. Лоб, и правда, не горел. И что теперь, верить крысе? Это крыса, в конце концов. Он достал из кармана спички, чиркнул одной и зажег лампу. Яркий свет должен был спугнуть крысу, но она по-прежнему была на столе, привстав на задние лапы, а передние прижав к груди.
— Если это все наяву, слезь с моей рукописи, — сказал Дрю. — Я не для того старался, чтобы ты ее дерьмом своим запачкала.
— Да, ты хорошо поработал.
Вроде бы согласившись с этим, крыса, тем не менее, осталась там, где была. Лишь почесала за ухом лапой.
Если на нее и упало что-то, то лишь оглушило. При условии, что я вижу крысу. Что это все по-настоящему.
— Работал ты много, и поначалу даже хорошо получалось. Несся, как поезд скоростной. А потом что-то стало барахлить, да? И ведь так уже было. Не расстраивайся. Многие в эту стену упираются. Ты хоть представляешь, сколько таких незавершенных романов так и остаются в столе или на полке в шкафу? Миллионы.
— Мне просто хреново, я заболел.
— А ты вспомни. Только честно. Все началось еще до того, как ты заболел.
Дрю не хотел вспоминать.
— Тебе тяжело выбрать правильный вариант, — сказала крыса. — И у тебя это постоянно. Я про романы. Это не происходит моментально, но по мере того, как книга растет, как она начинает дышать, тебе все труднее отделять нужное от ненужного.
Крыса сместилась к краю стола и снова встала на задние лапы, как собака, просящая конфету.
— У каждого писателя свой подход, свой темп работы, но в случае с крупной прозой все работают отрезками, которые характеризуются повышенной активностью.
«Я это уже где-то слышал», — подумал Дрю. «Почти слово в слово. Но где?»
— Во время этих отрезков — когда воображение работает на пределе возможностей — писателю в каждом отдельном эпизоде приходится выбирать минимум из семи слов или фраз. Талантливые делают это почти на автомате — как профессиональные баскетболисты, готовые совершить бросок, где бы они ни находились на площадке.
Где? Кто это говорил?
— Данная процедура отсеивания является основой творческого письма…
— Франзен, — завопил Дрю и, подскочив, сел в кровати, что отдалось резкой болью в голове. — Франзен говорил об этом на лекции! Почти слово в слово!
Крыса проигнорировала его слова.
— Ты способен отсеивать слова, но надолго тебя не хватает. Роман и рассказ — это как марафон и спринт. Ты видишь все возможные слова и фразы, но выбрать лучший вариант — не можешь. Ты не утрачиваешь свой словарный запас. Ты утрачиваешь способность сделать