— А дальше там как? — спросил Дрю, еще не отдышавшись.
— Терпимо, но есть один большой участок, где сильно размыло, — прищурив один глаз, он смерил взглядом Субурбан Дрю. — Клиренс большой, должны проехать. Не сможете — на буксир возьму, но выхлопную хорошенько потрясет.
— А как ты понял, что я тут?
— У жены вашей папин номер остался в старой книжке. Она дозвонилась до мамы, а мама позвонила мне. Жена ваша переживает, кажется.
— Да уж, наверное. И считает, что я придурок.
На этот раз Джеки, прищурившись, посмотрел в сторону деревьев, выстроившись в ряд вдоль дороги, и не стал ничего говорить. Янки, как правило, не комментировали чужие семейные дела.
— Тогда давай так, — сказал Дрю. — Съездишь со мной до домика моего отца? Есть время?
— Есть целый день.
— Соберу вещи — это быстро — и поедем до магазина. Мобильный там не ловит, но есть таксофон. Если, конечно, он после шторма уцелел.
— Он в порядке. Я с него матери звонил. Вы, наверное, про ДеВитта еще не знаете, да?
— Знаю, что он болел.
— Уже нет, — сказал Джеки. — Умер.
Джеки набрал слюны, плюнул и посмотрел на небо.
— Славный денек намечается, судя по всему. Прыгайте за руль, мистер Ларсон. Езжайте за мной. Через полмили до Паттерсона доберемся. Там и развернемся.
26
Объявление и фотография на витрине Большого 90 показались Дрю и смешными, и грустными. Ситуация вовсе не была смешной, но уж такова человеческая натура и ее — зачастую — паршивая изнанка. ЗАКРЫТО НА ВРЕМЯ ПОХОРОН, говорилось в объявлении. Рядом — фотография Роя ДеВитта возле надувного бассейна. Он был в шлепанцах и длинных шортах-бермудах, начинавшихся под существенно выпирающим животом. В одной руке он держал банку пива и, судя по всему, снимок застал его в момент танца.
— Да уж, Рой любил свои бургеры к пиву, сказал Джеки Колсон. — Дальше сами справитесь, мистер Ларсон?
— Конечно, — сказал Дрю. — Спасибо.
Он протянул руку. Джеки Колсон пожал ее, сел в свой внедорожник и поехал.
Дрю поднялся на крыльцо, выложил на полку под таксофоном горсть монет и позвонил домой. Ответила Люси.
— Это я, — сказал Дрю. — Я в магазине, еду домой. Все еще злишься?
— Приезжай, узнаешь, — после паузы, — Судя по голосу, тебе лучше.
— Мне лучше.
— К вечеру успеешь?
Дрю глянул на запястье и понял, что рукопись он взял (разумеется), а часы оставил — в спальне. Где они пробудут до следующего года. Он посмотрел на солнце.
— Не уверен.
— Устанешь — не насилуй себя. Переночуй лучше в Айленд Фоллз или Дерри. Еще одну ночь мы потерпим.
— Ладно. Но, если услышишь ночью шаги в коридоре — не стреляй.