. По мнению Марти он был похож на бухгалтера. На образовавшийся под ним затор он взирал с бодрой жизнерадостной улыбкой с высоты своего насеста на вершине банковского здания. Над его головой, на синем фоне, было выведено его имя: «ЧАРЛЬЗ КРАНЦ». Под его рабочим столом, на фоне красном, сообщалось: «39 ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ЛЕТ! СПАСИБО, ЧАК!».
Марти никогда не слышал о Чарльзе «Чаке» Крантце, но полагал, что он, должно быть, большая шишка в «Мидвест Траст» раз удостоился освещённого прожекторами билборда после выхода на пенсию. Сам билборд имел в высоту, наверное, футов пятнадцать, а в ширину и вовсе все пятьдесят. И это фото должно быть из его старых, раз он проработал в банке почти сорок лет, а его волосы уже должны побелеть.
— Или совсем исчезнуть, — сказал Марти и провёл рукой по своим истончающимся соломенным волосикам.
Ему удалось продраться к главному перекрёстку в центре города спустя пять минут, когда в потоке машин на мгновение образовался просвет. Он юркнул туда на своём «приусе», создавая аварийную ситуацию и игнорируя кулак, которым потрясал мужчина, тормознувший в паре дюймах от него и едва не поцеловавший его бампер.
На вершине Мэйн-Стрит его ждал очередной затор и новая аварийная ситуация. К тому времени, как он добрался до дома, Марти начисто забыл про билборд. Он проехал в гараж, надавил на кнопку, опускающую дверь, а затем просидел целую минуту, тяжело дыша и стараясь не думать о том, что завтра утром ему придётся совершить такой же пробег сквозь плотный строй автомобилей. Если он, конечно, хочет попасть на работу, а не взять очередной больничный (которых у него накопилась уже целая гора), что казалось весьма заманчивой перспективой.
— И я не был бы единственным прогульщиком, — сказал он пустому гаражу. Он знал это наверняка. Согласно «Нью-Йорк Таймс» (которую он каждое утро читал на своём планшете, если Интернет работал) уровень неявки на работу по всему миру возрос до заоблачных высот.
Марти схватил связку книг одной рукой, а свой затёртый портфель другой. Портфель был весьма тяжёл из-за набитых в него работ и рефератов, требующих правки и корректировки. Нагруженный подобным образом, Марти кое-как выбрался из машины и захлопнул дверцу своей задницей. Отпечаток его тени на стене совершил движение, похожее на танцевальный фанк-приём, что заставило его рассмеяться. Звук собственного смеха слегка ошарашил Марти; хохот и веселье в эти сложные времена теперь нечасто встретишь. А потом он уронил половину своих книг на пол гаража, что положило конец любым проявлениями зарождающегося веселья.