«— Революция — скажем ей да, но разве субботе мы скажем нет? <…> Да, — кричу я революции, <…> но она прячется от меня>{280} и высылает вперед одну только стрельбу…
Поляк <…> злая собака. <…> И вот его бьют, злую собаку. Это революция. Это замечательно. И потом тот, который бил поляка, говорит мне — отдай на учет твой граммофон, Гедали.
— Я люблю музыку, пани, — отвечаю я революции.
— Ты не знаешь, что ты любишь, Гедали, я стрелять в тебя буду и тогда ты узнаешь, и я не могу не стрелять, Гедали, потому что я революция…
<…>
— Но поляк стрелял, <…> потому что он контр-революция, вы стреляете потому, что вы революция, а революция это же удовольствие, это хорошее дело хороших людей; а хорошие люди ведь не убивают, — значит, революцию делают злые люди. Но поляки тоже злые люди. Кто же скажет Гедали, где революция и где контр-революция? <…>
Мы не невежды. Интернационал, — мы знаем, что такое Интернационал. И я хочу Интернационала добрых людей. Я хочу, чтобы каждую душу взяли на учет и дали бы ей паек по первой категории. Вот, душа, кушай, пожалуйста, и имей от жизни свое удовольствие. Интернационал, пане товарищ, это вы не знаете, с чем его кушают…
— Его кушают с порохом, — ответил я старику, — и приправляют лучшей кровью…».
Два персонажа новеллы говорят о разных вещах. Политически грамотный рассказчик под словом «Интернационал» понимает Коммунистический Интернационал, а Гедали — вселенское братство добрых людей. Религиозное братство, говорящее «да» Революции и Субботе; короче — новый Завет, Грядущий, Третий…
Тем самым, Гедали указывает на свое место в окружении рабби Мотелэ — Дух Святой. Отчего он удостоился такой чести? Благодаря имени: гг??:} — «Бог велик». Разрушив в 586 г. до н. э. Иерусалимский храм, подавив восстания и уведя в плен сотни тысяч евреев, вавилонский царь Навуходоносор II назначил Гедалью бен Ахикама наместником Иудеи. Гедалья убедил оставшихся больше не бунтовать, а заняться земледелием и восстановлением разрушенных городов. В Иудею стали стекаться и многие бежавшие от вавилонян. Страна наслаждалась мирной жизнью, но недолго. Видя расцветающую страну, царь аммонитян Баалис организовал заговор. Гедалья был убит, а заговорщики перебили весь вавилонский гарнизон. Вавилоняне вернулись, истребили множество народа, а уцелевших угнали в плен. Так еще одна мечта о прекращении убийств рухнула под гнетом человеческой злобы и зависти.
А сказавший Субботе «нет» Илья Браславский, носивший в подсумке портреты Ленина и Маймонида и писавший стихи на языке Библии, тоже ошибся, приняв за Третий Завет ленинский III Интернационал: