«<…> две толстогрудые машинистки в матросках <…>, уперши в пол кривые ноги незатейливых самок, сухо наблюдали его половые части, эту чахлую, нежную и курчавую мужественность исчахшего семита».
Коммунистические жены-мироносицы равнодушно смотрят на голое тело умирающего Бога, бесплодное и обреченное, как и прожитая этим телом жизнь.
Революция не оправдала великих надежд. Но уже отобрала у любящего музыку Гедали граммофон. Претензия может показаться смешной, если б не была ответом Александру Блоку. Тот, написав поэму «Двенадцать» — манифест высшего, религиозного оправдания революции, в том же 1918 году напечатал статью «Интеллигенция и революция», в которой призвал:
«<…> дух есть музыка. <…>
Всем телом, всем сердцем, всем сознанием — слушайте Революцию!»>{281}
И вот музыка кончилась.
* * *
В финале новеллы «Сын рабби» сказано:
«Он умер, последний принц среди стихов, филактерий и портянок».
Принц какой династии — чернобыльских хасидов?
Нет, потому что Отец Его — «Элоhейну мелех hа-олам»: «Бог наш, Царь Мира», а Сын Его — Царь Иудейский.
И новелла «Сын рабби», заключительная глава книги «Конармия», — это Новый Завет, как и было предсказано в «Переходе через Збруч».
В 1934 году рассказ «Аргамак» был опубликован в журнале «Новый мир» >{282}, а в 1933-м стал заключительной главой «Конармии» >{283}. И он не просто потеснил бывший финал — рассказ «Сын рабби», нет, он перевел «Конармию» в новый жанр — «роман воспитания».
Кроме того, Бабель продемонстрировал свое глубоко ненаплевательское отношение к жестоким упрекам в свой адрес, что, мол, боевую стезю он прокладывал «„на задворках“ Конармии» — в тылах и обозе>{284}.
Содержание новой новеллы таково: рассказчик
«решил перейти в строй. Начдив поморщился, услышав об этом.
— Куда ты прешься?.. Развесишь губы — тебя враз уконтрапупят…».
Но рассказчик настойчив, поблажек не ищет и поэтому выбирает самую боевую дивизию — 6-ю, где начдивом был Тимошенко, а затем Апанасенко. Службу ему определили проходить в 4-м эскадроне 23-го кавполка. Все складывается чудесно, но одна беда — ездить верхом герой не умеет. А тут такая удача — вручили ему лошадь, жеребца по кличке Аргамак. Отобрали у Пашки Тихомолова, прежнего хозяина, за грехи (пленных офицеров без спросу шлепнул). Жеребец попался не простой — скакал особой казацкой рысью, с длинного растянутого шага внезапно переходя в бешеный карьер.
Ох, и намучился с ним наш герой!.. То вырвется жеребец из рядов, то завезет неведомо куда, бывало и в расположение врага… Да и жеребцу было не слаще: спина от расхлябанной посадки неумелого седока превратилась в сплошную рану, сбитые ноги распухли, а сам отощал…