— Какой ты дурак, — промолвила Маргарита. — Люди злые.
— Нет, — сказал Гершкович — люди добрые. Их научили думать, что они злые, они и поверили».
Это Гершкович не сам придумал, он лишь доступно изложил то, что написал Маймонид (раббену Моше бен-Маймон, акроним РаМБаМ) в 3-й части «Наставника колеблющихся» (More Nebukim). Атам, в главах с 8-й по 12-ю, Маймонид устанавливает, что зло бывает трех видов. Первые два — природные бедствия и социальные катастрофы — от воли человека не зависят. Таких проявлений не так уж и много, а главное зло в мир приносят деяния самих людей. Но человек становится злым от дурного воспитания, а, значит, зло в человеке можно победить. И тому, кто способен видеть не только собственные страдания и несчастья, открывается истинный облик мира — не пронизанный злобой, а благой.
Отметим парадоксальность ситуации: всюду гонимый и всеми унижаемый Элья Исаакович утверждает, что люди добры. А его оппонентка, которой дано все, в чем еврею Гершковичу отказано, уверяет, что люди злы.
И вот финал — Маргарита бежит на вокзал, чтобы передать отъезжающему пирожки на дорогу, то есть ведет себя, как обычная женщина, которая заботится о близком человеке. Она душевно и нравственно переродилась.
У Андреева террорист Алексей целует проститутке руку в знак того, что относится к ней, как к человеку. Та отвечает пощечиной.
Гершкович и Маргарита руки друг другу пожимают и обращаются по имени-отчеству. Нет, не Гершкович преклонился перед страданием женщины, это проститутка стала человеком.
А вот второй рассказ — «Мама, Римма и Алла».
Матери срочно нужны деньги. Две незамужних дочери… Тут бы самое время вспомнить Юшкевича, его «Евреев» и раскрасить эскиз, оглашенный Шлоймой:
«— Вот квартира первая, <…> квартира Бейлы. Торговка. Две дочери работают на фабрике. По вечерам выходят на улицу. Голодают. <…> Пойдем дальше. <…> Квартира четвертая. Слепой Мотель. Дочь в „доме“. Голодают. <…> Восьмая. Разносчик. Дочери продаются. Две уже в „домах“. Голодает. <…> Одиннадцатая… <…>…Пять девушек. Сироты. Продаются. Голодают»>{37}.
Но у Бабеля жадная мамаша не гонит дочерей на панель, а увидев, как младшая помогает старшей прервать беременность, бросается к ним с объятьями, слезами и поцелуями, и дочери, наплакавшись всласть, умиротворенно засыпают. Ни ужаса, ни позора… Все обошлось.
И без всякой порнографии…
Михаил Кольцов уверял, впрочем, что рассказов было три:
«— Я помню его <Бабеля> в ту пору, когда он только что приехал в Питер и привез три рассказа, которые и прочитал Зозуле. — Можно это напечатать? — Можно! — сказал Зозуля. — „Где? — Где угодно. — Он <…> отнес их к Горькому“»