А тут еще Пашка Тихомолов рассказчика возненавидел. Мириться отказался, а жеребец по своей воле к нему ушел.
Стал рассказчик командиру эскадрона пенять, что тот его врагом наделил. Тут командир рассвирепел, заявил, что рассказчик желает без врагов обходиться, и выгнал его из эскадрона. Перевелся рассказчик в другой эскадрон и понял, что не напрасно страдал — научил его Аргамак правильной казачьей посадке. И казаки на него пялиться перестали, смотреть стало не на что: сидит на коне, как все, скачет, как все…
Написан рассказ намного сдержанней и суше прочих новелл «Конармии». Дисциплинированней что ли…
Тем разительнее в рассказе мотивы сказочно-богатырского свойства:
«Один казак из нашего взвода, Бизюков по фамилии, был земляк Тихомолову, он знал Пашкиного отца там, на Тереке.
— Евоный отец, Пашкин, — сказал мне однажды Бизюков, — коней по охоте разводит… Боевитый ездок, дебелый… В табун приедет — ему сейчас коня выбирать… Приводят. Он станет против коня, ноги расставит, смотрит… Чего тебе надо?.. А ему вот чего надо: махнет кулачищем, даст раз промежду глаз — коня нету. Ты зачем, Калистрат, животную решил?.. По моей, говорит, страшенной охоте мне на этом коне не ездить… Меня этот конь не заохотил… У меня, говорит, охота смертельная… Боевитый ездок, это нечего сказать.
И вот Аргамак, оставленный в живых Пашкиным отцом, выбранный им, достался мне».
Этим эпизодом автор хотел продемонстрировать, в мир каких былинных героев влез по наивной своей глупости рассказчик.
Но —
«Эскадроном командовал слесарь Брянского завода Баулин, по годам мальчик. Для острастки он запустил себе бороду. Пепельные клоки закручивались у него на подбородке.
В двадцать два свои года Баулин не знал никакой суеты. Это качество, свойственное тысячам Баулиных, вошло важным слагаемым в победу революции. Баулин был тверд, немногословен, упрям. Путь его жизни был решен. Сомнений в правильности этого пути он не знал. Лишения были ему легки. Он умел спать сидя. Спал он, сжимая одну руку другой, и просыпался так, что не заметен был переход от забытья к бодрствованию».
Вот так: слесарь Брянского завода — не из казаков, которые садятся на коня, едва начавши ходить, 22-летний, то есть не имевший никакого опыта германской войны (в армию до 1918 года призывали по достижении 21-го года), и скакать научился, и авторитет приобрел, что признают не только рядовые казаки — бери выше:
«— Ты что бойцов маринуешь, — сказали Баулину в штабе бригады <…>
— Верно, надо, если мариную…
— Смотри, нарвешься…»
Он свой. И описан такими словами: