«Образ» — это, очевидно, лицо товарища Павличенко, хотя выбор слова достаточно необычен и, как мы вскоре убедимся, не случаен.
Сразу приходит на память:
<…>Из шатра,
Толпой любимцев окруженный,
Выходит Петр. Его глаза Сияют. Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен,
Он весь, как Божия гроза.
Идет. Ему коня подводят.
Ретив и смирен верный конь.
Почуя роковой огонь,
Дрожит. Глазами косо водит
И мчится в прахе боевом,
Гордясь могущим седоком.
Это «Полтава», Петр. А вот тот же Петр в «Медном Всаднике»:
Ужасен он в окрестной мгле!
Какая дума на челе!
Какая сила в нем сокрыта!
А в сем коне какой огонь!
Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?
О мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной
На высоте, уздой железной
Россию поднял на дыбы?
Обладатель ужасного образа Павличенко тоже прискакал в имение на коне, а перед тем спел дифирамб лошадям:
«…пять пропащих годов пропадал я покуда ко мне, к пропащему, не прибыл в гости восемнадцатый годок. На веселых жеребцах прибыл он, на кабардинских своих лошадках».
Сопоставление с царем находит и иные подтверждения. Сошедшая с ума супруга Никитинского, Надежда Васильевна, ходит по зале обряженная в бархатную корону и с шашкой наголо. И, завидя Павличенку, делает ему шашкой на караул. А отдание чести августейшей особой — это признание за чествуемым равного, то есть царского статуса. Но тогда и Никитинский царственный супруг! Что сказано о нем? То, что, встречая в горнице просившего расчет Павличенку, Никитинский «настелил на пол малиновых потничков, они малиновей царских флагов были, потнички его» и «встал над ними».
Цвета российского царского флага, как известно, черный, желтый и белый. Но так было не всегда — первое из известных нам гербовых знамен представляло собой скошенное книзу полотнище красного цвета. И флаг этот, как и пушкинская «Полтава», связан с воинскими подвигами императора — его изготовили в 1696 году, в преддверии второго Азовского похода Петра Первого.
Отчего же было не дать персонажу фамилию Петренко или Петриченко?
Объяснение самое простое — нежелание обнажать прием.
И Бабель присваивает Апанасенко фамилию Павличенко — святые первоверховные апостолы Петр и Павел неразрывно связаны одним церковным праздником, а Петропавловский собор в Петербурге служил усыпальницей русских царей, начиная с Петра.
Оттого и Никитинский перед смертью поминает апостолов:
«<…> жизнь наша на чортову сторону схилилась и кровь в Российской равноапостольной державе дешева стала <…>».
Аналогичными соображениями вызвано и именование лица Павличенки «образом», а не «ликом». «Лик» — через Пушкина — слишком прямолинейно указывал на Петра. И тогда были задействованы иные семантические связи — словосочетание «лики святых» означает «иконы», а обозначением иконы служит слово «образ».