Ника обняла самого близкого для неё человека и тихо-тихо шепнула:
— Я люблю тебя, мамочка! Я обязательно вернусь!
* * *
После дождя в воздухе разлилась бодрящая свежесть, проникающая в комнату через открытые настежь окна. И вместе с ней летел звонкий девичий смех. Ника, запрокинув голову, смеялась в ответ на слова друга. Вот взяла за руки двоих из друзей, третий пристроился рядом и вся компания, весело переговариваясь, направилась к воротам.
И эту девочку он отправляет в тяжёлый Поход? В долгий путь, в сражения с демонами? Ей бы, как и всем человеческим девушкам из благородного семейства, сидеть под домашней опекой, танцевать на балах, найти любимого и хорошего мужа, родить детей…
— Не следовало её брать в отряд! — хмуро бросил рядом Светояр, также наблюдающий за исчезновением Защитницы на улицах города.
Интересно, царевич понимает истинную причину своего нежелания брать в Поход Нику? Наверняка понимает, или же он, Добр Золотой дракон, ничему так и не научил своего ученика. Понимать-то понимает, а вот принимать не желает.
— Ни у тебя, ни у неё выбора нет. Злата избрала тебя Хранителем, а её твоим Защитником.
— Не понимаю, почему она? Ни разу не случалось, чтобы Защитником была женщина. Ни разу! Война — не место для женщин! Так почему сейчас-то?!
Добр хотел было напомнить царевичу о его матери, царице-воительнице, но не стал.
— Всё когда-нибудь бывает в первый раз, — усмехнулся Добр вслух, зная, как Светояр ненавидит общие фразы.
Возможно, на этот раз у Златы… у них получится… И можно будет с лёгким сердцем вернуть обязанность по охране Златомирья настоящим защитникам.
Светояр передёрнул плечами, но ничего не сказал. Вот только на лице возникла упрямая складка между бровями. Кажется, Поход будет у них весёленький. А если Добр правильно понял мысли Ники насчёт её воина, то царевичу ещё предстоят неприятные сюрпризы.
* * *
Вечер вступал в свои права, когда Добр попал в кабинет. Ещё на подходе, он ощутил тёплое и родное присутствие Богданы. Его избранница была взволнована и печальна. Она, поникнув, сидела у окна в наступающих сумерках. И так погрузилась в мысли, что не слышала его прихода. Добр несколько мгновений любовался, как последние алые искорки Солнца играют в светло-русых волосах, как скромное светло-голубое платье облегает стройную фигуру. Вот только от печальных мыслей женщины и ему становилось тяжело.
— Богдана?
Вздрогнув, она выпрямилась и посмотрела на него. На губах появилась улыбка, но в серо-голубых глазах мелькали искорки вины и боли.
Добр преклонил перед креслом колено и укрыл прохладные ладони избранницы своими.