— Тогда ты… назови свое имя, — отчего-то узнать это показалось Седрику теперь важнее всего прочего. — Как тебя зовут?
Некоторое время романка молчала. Ее красивое лицо комкала непонятная гримаса. Наконец она по-мужски сплюнула в сторону и глубоко вдохнула сквозь стиснутые зубы.
— Зачем, Дагеддид?
Седрик не ошибся — никакого уважения к его титулам или страха перед ним у романки не было. Такое настолько шло вразрез с тем, к чему он привык, что, несмотря на обстоятельства, геттское нетерпение вновь резко поднялось откуда-то изнутри. К нему подмешивались раздражение от равнодушного тона девушки и гнев за все мучения, что она причинила ему своим побегом. Седрику захотелось вновь жестко доказать обязанность женщины подчиниться — тем более, ему, сыну короля.
Де-принц сдвинул брови, давя в себе гнев. Ради расположения прекрасной романки он сдержался.
— Ты поедешь со мной, — отрывисто повторил он. Извинительные нотки в его голосе исчезли. Седрик теперь говорил властно, сообразно положению. — Как я должен к тебе обращаться?
Он рассчитывал вызвать смущение или испуг. Однако девушка лишь хмыкнула. Это равнодушное хмыканье вкупе с ее выражением лица резко усилили раздражение де-принца.
— Болван, — неприязненно добила его романка, не опуская меча. — В когорте женоугодников твое место — с левого края. Поди дай в морду тому asino (ослу), который учил тебя так обольщать юных жен. Et рerite, сaenum. (И отвали, скотина.)
Ни миг от услышанного Седрика взяла оторопь. Ему часто приходилось слышать подобные выражения в Роме, особенно в среде простолюдинов, но от женщин — никогда. Опамятовав, он рассвирепел окончательно.
— Ты можешь просто сказать свое имя? — не сдержавшись, гаркнул он. — Какое, к Прорве, обольщение? Я всю страну вверх дном перевернул, пока искал тебя! В каждом селении глашатаи орут о твоих приметах! Проклятая ведьма, ты лишила меня покоя! И теперь ты еще смеешь дерзить?
Романка хмыкнула опять. Потом, без перехода, шмыгнула носом и вытерла под ним рукавом. Непохоже было, чтобы де-принцу удалось вызвать ее испуг на этот раз.
— Веллы зовут меня Марикой, — поморщившись, соизволила представиться она.
Седрик смягчился. Звуки велльского имени неожиданно благотворно подействовали на его вспыльчивость.
— Хорошо, Марика. Опусти меч.
Романская девушка отрицательно качнула головой.
— Nequaquam.
— Говори по-велльски, — раздраженно приказал де-принц, который все более тяготился близостью романки и невозможностью прямо теперь коснуться ее тела. — Что значит — «нет»? Проклятье. Я приказываю тебе!