В грудь Инквизитора, две рядом и одна — чуть ниже, были вплавлены три серебряные руны, вместе создававшие благое имя Светлого. Альвах впервые поймал взгляд страшной жрицы и, пересиливая боль, усмехнулся.
— Ты можешь… убить или… обратить в камень, — он указал взглядом на свою грудь, в которой волокна металла переплетались с живой плотью. — Но что бы ты… не задумала, тебе никогда меня…. не околдовать. Имя самого Лея защищает мужа, что родился… родился в день Великого Солнцестояния.
К его удивлению, чудовищная женщина усмехнулась в ответ.
— Так ты рожден в день Великого Солнцестояния Лея? Это… это действительно забавно, — она с улыбкой посмотрела на угрюмого Бертолфа. — Ну, что же ты стоишь? Закончи то, что начал.
Сын кузнеца кивнул и снова шагнул к Инквизитору, занося кинжал. Альвах стиснул зубы, давя рвущийся стон. Бертолф медленно и старательно, точно из распяленной свинной кожи, вырезал из груди Инквизитора руны — одну за другой. Он действовал ножом грубо, стараясь причинить как можно больше боли, но ему так и не удалось вырвать у романа ни одного крика. Оскалившийся Инквизитор мотал головой, с силой сжимал зубы и грыз ими собственное плечо. Но молчал все то время, по его тело медленно, волокно за волокном, отдавало магию защиты Светлого Лея.
Наконец, последний кусок серебра с вросшими в него лохматыми обрывками кожи и мяса упал на закапанную кровью паутину. Бертолф отбросил его ногой подальше и, поднеся нож к лицу, демонстративно облизнул его лезвие.
— На вкус — обычная кровь, — проговорил он, обращаясь к исходящему потом и кровью Инквизитору. — Только отдает тухлятиной.
Он обернулся к молчаливо наблюдавшей горгоне. Жрица Темной протянула руку, поддев Альваха под мокрый подбородок и заставив его поднять лицо.
— Теперь хорошо, — она приложила ладонь на место одной из развороченных ран на груди пленника. — Ты заслужил награду, мальчик. И ты ее получишь, клянусь именем Госпожи. А теперь иди, и приведи остальных. Ты знаешь, что нужно делать, и как говорить.
Бертолф бросил прощальный взгляд на Инквизитора. На несколько мгновений их глаза встретились.
— Не… надо, — выдавил, едва сдерживаясь, Альвах. — Не… потворствуй… ей. Вернись… вернись к Лею. Эта зараза… не должна… ползти дальше… Предупреди…
Пальцы горгоны стиснули его волосы, с неженской силой разворачивая к себе. Альвах услышал удалявшиеся шаги, но не видел, как ушел сын кузнеца. Жрица Темной некоторое время изучала лицо пленника, водя омоченным в крови пальцем по его щеке.
— Что… тебе нужно? — не выдержал Альвах, дергая головой. Но отстраниться не получилось. — Зачем… это все? Почему ты… меня… не убьешь?