Зои подняла взгляд. Шелли снова удивила её тем, насколько проницательной она может быть.
– Здесь нормально. Извини, если я веду себя непочтительно. Просто я надеялась, что мы быстро разберёмся с этим делом и вернёмся домой. Я не хочу, чтобы умер кто-то ещё.
– Я тоже, – пожала плечами Шелли. – У нас всё получится. Впрочем, всё в порядке. Тебе можно не говорить со мной с таким лицом, будто ты обслуживаешь покупателя. Я чувствую, что тебе некомфортно в этой роли.
– Я не хотела отвлекать нас от дела своими собственными нерешёнными проблемами, – сказала Зои, сжимая губы. – Хотя, полагаю, мне всё равно не совсем удалось их скрыть.
Шелли рассмеялась.
– Зо, мы с тобой работаем всего несколько дней, но я уже начинаю замечать знаки. Есть разница в том, когда ты молчишь, потому что ты… ну…просто ты, и есть разница, когда ты молчишь, потому что тебе некомфортно.
Зои посмотрела на свой кофе, не глядя добавив в него ровно одну ложку сахара из сахарницы и осторожно размешала его, чтобы не стучать по краям чашки.
– Просто здесь всё слишком напоминает мне дом.
– Я нисколько не пытаюсь давить на тебя. Я имела в виду только то, что сказала – тебе не нужно ничего мне рассказывать и объяснять, – сказала Шелли, сделав глоток своего кофе. – Но ты можешь мне рассказать. Если захочешь.
Зои пожала плечами. Как много могла она рассказать? Она не поменяла своего мнения насчёт деталей своего прошлого, которые предпочитала хранить в секрете, за исключением, может быть, время консультаций с психотерапевтом. Но её личные проблемы сказывались на работе, и Шелли заслуживала того, чтобы знать, в чём была причина. По крайней мере, хоть немного.
– У меня очень властная мать, – просто сказала она, подумав, что будет лучше не упоминать ту часть, где та обвиняла собственную дочь в том, что та является порождением дьявола. – Мой отец, в лучшем случае, просто не вмешивался. Когда я достигла подросткового возраста, я была освобождена от их опеки на законных основаниях.
Шелли тихонько присвистнула.
– Тебе, должно быть, совсем несладко пришлось, раз ты была вынуждена так далеко зайти, чтобы освободиться от них.
Зои снова пожала плечами. Она подула на свой кофе, чувствуя лёгкий дискомфорт от его обжигающей температуры, а затем осторожно поставила кружку обратно на стол. Она никогда не умела вести разговоры о себе. Когда она несколько раз пыталась сделать это в детстве, мать ясно давала ей понять, что всё, что она чувствовала и видела было ненормальным.
– Надеюсь, я никогда не буду такой, – вздохнула Шелли. – Или даже близкой к такому. Я хочу стать хорошей матерью. Конечно, я не могу бывать дома так часто, как должна бы быть. Но я всё равно хочу сделать всё, что от меня зависит.