— Так будет и со всем вашим проклятым родом! — зло выкрикнул он. — Вы мерзость перед лицом Папая, и вас не будет на этой земле.
Затем он один за другим отсек головы остальным врагам, зашвырнув их на вершину горы из хвороста. Рядом скифы подставляли бронзовые чаши под льющиеся из обрубков шей, потоки крови. Наполнив чаши доверху, они бегом подымались на вершину кучи из хвороста и окропляли кровью меч. Другие скифы отрубали у обезглавленных трупов правые руки и подбрасывали их в воздух. Затем, когда все жертвы были принесены, Ишпакай поднес к куче хвороста зажженную ветку и, стоя перед начавшим разгораться огромным погребальным костром, вновь поклялся именем Вайу уничтожить проклятый город.
Совершив погребение, скифы вновь двинулись к городу, — на этот раз в пешем строю. Впрочем, многие кочевники вместе со своим вождем, остались на конях и стреляла в строну городища, едва на валу появлялась чья-то голова. Меото-атланты попытались организовать ответный огонь, но без особого результата. Дальнобойные луки скифов били почти без промаха и со стен вала то и дело падали воины, пронзенные стрелами кочевников. Тем временем скифы в лесу нарубили молодых деревьев, соорудив штурмовые лестницы, а также подобие грубого моста. На валу уже вообще перестали появляться люди. Из-за стен городища раздавались мерные удары бубна, слышались какие-то приглушенные песнопения, виднелась струя дыма. Ишпакай решил, что жители города совершают какой-то свой обряд, перед последним в их жизни боем.
Но вождь скифов ошибался. Его воины уже перебрались по мосту на другую строну рва и приставили лестницы к валу. Но едва они собрались лезть наверх, как на вершине стены появился некто, при виде кого скифы невольно отшатнулись. И было с чего — стоящий на вершине вала, выглядел так, словно не совсем принадлежал к роду людскому. Это был высокий тощий старик, со спутанными седыми волосами и косматой бородой. Обрывки волчьей шкуры прикрывали высохшее тело, на груди блестел амулет изображавший некое чудовище. Ничего человеческого не было ни в сморщенной бледной коже, напоминавшей чешую старой змеи, ни в огромных глазах, настолько светлых, что казалось — вместо них у человека белые бельма с черными дырами зрачков. В руках старик сжимал длинный жезл из позеленевшей меди.
— Й-а-а, — прокричал старик, указывая палкой на стоящих внизу воинов. — Тсатхоггуа, йагх нагл фхтагн! Нираги мизротх Н, кай.
Сразу несколько стрел полетели в сторону старика, но тот лишь усмехнулся одними губами, необычайно полными и яркими для такого немощного тела. Ни одна из стрел не попала в цель, тогда как торжествующий жрец прокричал новое заклятие — гораздо более длинное. Сжав зубы скифы полезли вверх, чтобы убить насмехающегося врага.