В российской правовой системе, в отличие от конституционных норм многих других государств, сочетались традиции Православной государственности и нормы государственного права. Юридические и нравственные принципы совмещались, в частности, в соблюдении обета, даваемого при Помазании на Царство. Отречение от Престола Государя и тем более отречение за Наследника, по мнению Корево, становилось, прежде всего, нарушением обета о неизменности законов о Престолонаследии. «С религиозной точки зрения отречение Монарха – Помазанника Божия – является противоречащим акту Священного Его Коронования и Миропомазания; оно возможно было бы лишь путем пострига…» (14).
На самом деле существо законов не искажалась Государем ни в правовом, ни в нравственном, ни в «прецептивном» отношении. Отречение от Престола как правовой акт предусматривалось статьей 37-й Свода Основных Законов: «При действии правил… о порядке наследия Престола, лицу, имеющему на оный право, предоставляется свобода отрещись от сего права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании Престола». Статья 38-я подтверждала: «Отречение таковое, когда оно будет обнародовано и обращено в закон, признается потом уже невозвратным». Толкование этих двух статей до 1917 и 1921 гг. не вызывало сомнений. В курсе государственного права, написанном знаменитым российским правоведом профессором Н.М. Коркуновым и считавшимся базовым учебным курсом по данной дисциплине в Российской Империи в начале XX в. (курс выдержал 5 изданий), отмечалось: «Может ли уже вступивший на Престол отречься от него? Так как Царствующий Государь, несомненно, имеет право на Престол, а закон предоставляет всем, имеющим право на Престол, и право отречения, то надо отвечать на это утвердительно…» Аналогичный принцип толкования Основных Законов приводился также в курсе государственного права, написанном не менее известным российским правоведом, профессором Казанского университета В. В. Ивановским: «По духу нашего законодательства… лицо, раз занявшее Престол, может от него отречься, лишь бы по причине этого не последовало каких-либо затруднений в дальнейшем наследовании Престола».
Правда, в эмиграции, в 1924 г., приват-доцент юридического факультета Московского университета М.В. Зызыкин, признавая, как и Корево, особый, сакральный смысл исполнения статей законов о Престолонаследии, разграничил в своей книге «отречение от прав на Престол», которое (по его толкованию) возможно для представителей Царствующего Дома еще до начала Царствования, от «отречения от Престола», которым не обладают уже Царствующие. Но подобное разграничение права вообще от правоисполнения достаточно условно, поскольку Царствующий Император отнюдь не исключается из Царствующего Дома, а вступает на Престол именно потому, что имеет на него право, которое и сохраняет за собой в течение всего Царствования (15).