Нев непроизвольно отпрянул назад, снова садясь на стул. Его взгляд прояснился, сила отступила, оставшись лишь щекотным чужим смехом в сознании. Руки Егора освободились, но он не стал замыкать контур снова, только наклонился вперед, глядя на Нева с затаенным торжеством.
– Ты говоришь, что меня не исправить, потому что я родился в объятиях тьмы, но давно ли ты смотрел на себя в зеркало? Или ты забыл, как родился сам?
Второй раз в жизни Нев увидел это со стороны: как расширяются зрачки и темнеют глаза. И впервые в жизни услышал, как двоится у другого человека голос. Хотя у Егора голос Избранника пока был еле слышен:
– Или ты выбираешь не думать об этом? Ты появился на свет в результате колдовства такого темного, что даже Ангелам не снилось. Плод чрева женщины, неспособной иметь детей, ты родился не просто в объятиях тьмы, а из самой ее глубины. Твоя жизнь оплачена чужой смертью.
И снова холод волной прокатился по внутренностям, сворачивая их в тугой узел. Нев растерянно покачал головой, то ли пытаясь поспорить с Егором, то ли не желая верить в его слова, но все было тщетно. В памяти уже всплыли образы, когда-то порожденные темной магией Зеркала Смерти и мертвого города. Перед глазами болталась в петле безликая мужская фигура, а в ушах скрипели половицы под тяжестью кресла-качалки и звучал голос матери: «Ты очень дорого мне обошелся».
– Не пытайся отрицать, – довольно хмыкнул Егор уже обычным голосом, но зрачки его оставались расширены. – Ты и сам это прекрасно знаешь. В глубине души всегда знал, почему Ангелы выбрали именно тебя. Ты долго бегал от своей судьбы, задавленный заботой и ограничениями мамочки. Тебя связали по рукам и ногам ложными истинами, и тебе потребовалось время, чтобы их сбросить. До сих пор до конца не удалось. А я с рождения был свободен, потому принимаю себя и свою силу, как есть. И однажды, когда тебя не станет, Ангелы поймут, что я – их лучший выбор.
Нев молчал. Смотрел в бесстыжие, насмешливые глаза и молчал, не зная, что сказать. Он не мог спорить, потому что знал: Егор прав. Он просто вытащил на свет истину, которую уже несколько лет сам Нев боялся признать, а потому теперь чувствовал себя раздавленным ею.
Насладившись его растерянностью, Егор снова потянулся к наверняка порядком остывшей картошке. Нарочито небрежно откусил от громоздкого бургера, запил все это колой. Вытер тыльной стороной ладони губы, запачкавшиеся соусом и жиром.
– Так что ты скажешь на это, дедуля? – насмешливо поинтересовался он, не отрывая взгляда от Нева.
Тот медленно и неохотно вернулся в реальность из глубины своих размышлений. Потухший было взгляд снова блеснул холодной сталью.