Некоторое время Лика смотрит на рисунок, ничего не говоря. Не могу утверждать, но, кажется, рисунок ей не очень понравился… И не качеством исполнения, а самой задумкой.
И это было странно.
— А остальные? — она вдруг начала листать альбом, словно злясь на меня, но не имея возможности высказать причину своей злобы. — Вот к примеру «Медиум». Или «Ворон». Почему они все выглядят так, словно им больно от собственных способностей?
— Я не знаю, Лика. Я просто рисую их… и всё. Я понятия не имею, почему они выходят именно такими, поверь, — негромко отвечаю, мягко забирая у неё альбом.
— У тебя в жизни была какая-то травма? — неожиданно резко спрашивает меня одноклассница.
— Что? — не понимаю я.
И вообще… что с ней такое творится?!
— Ну, кто-нибудь умирал на твоих глазах? Или, может, ты сама была на пороге смерти? — начала нервно объяснять Лика.
— Ты думаешь, я рисую это, потому что у меня с головой не всё в порядке? — чуть жестче спрашиваю я, не скрывая холода в голосе. — Так вот, я здорова. И давай закроем эту тему? Мне это неприятно.
— Соня, я не хотела… — Лика качает головой, но я успеваю её перебить:
— Всё! Тема рисунков закрыта, — отрезаю и убираю альбом в ящик. — Пошли на кухню, суп уже разогрет, — предлагаю, стараясь, чтобы голос звучал более дружелюбно.
Лика не виновата в том, что я рисую странные картинки, мне самой непонятные. И да, наверное, я бы тоже заволновалась на её месте, но это моё творчество. Мне с ним и разбираться.
И, пожалуй, я предпочту делать это без посторонней помощи.
Напряженность, возникшая между нами, откровенно давит, но я не знаю, что сказать или сделать, чтобы вернуть прежнюю лёгкость и непринужденность.
Мы садимся за стол…
Блин, надеюсь, этот дурацкий альбом не рассорил нас навсегда?! Было бы глупо в графе «как так получилось?» документа о расторжении дружбы указать «ей не понравились мои рисунки».
Но я недооценила Лику и её способность быстро перестраиваться, оставаясь на позитиве даже в «самые темные времена».
— Вкусно! — удивленно смотрит на меня блондинка, после того, как первая ложка оказывается у неё во рту.
— Мне вот любопытно, почему ты так удивлена? — фыркаю, радуясь возможности разрядить обстановку.
— Ну… — мнётся та в попытке подобрать слова.
— Да, мы живём не богато, но для того, чтобы уметь готовить, необязательно иметь шесть нолей на счету, — замечаю, справедливости ради.
— Скажи это моей маме, — хмыкает блондинка, — она не умеет готовить даже при наличии этих шести нолей на счету.
Хмыкаю в ответ. А затем удивленно застываю, услышав вибрацию телефона.