– Зачем ты обидел Иуду, равви?
– Что?
– За что ты обидел его? Он сделал тебе что-то плохое?
– Я обидел его…
– Конечно, и очень сильно! Вон что с ним стало – аж побелел! Прости мою дерзость, равви, но неправильно это – ведь он сегодня спас тебя, нас тоже.
– Я хотел его поблагодарить, а вышло наоборот…
– Да, нехорошо. Правда, Иуда странный, другой… Мне самому часто неуютно с ним. Но он – хороший человек, верный друг, искренне любит тебя. Не стоит с ним так.
– Как?
– Не стоит напоминать о том, о чем он старается не думать. Верно, что-то его мучает… Конечно, иногда мы сами его боимся, порой не знаем, как к нему подступиться. Но ведь ты сам говоришь, мы все грешны, учитель. Зачем же лишний раз бередить рану?
Иисус не ответил. Он повернулся к дороге, словно надеясь увидеть там друга, провел руками по лицу.
– Глупец! Что же я сделал!.. – прошептал он. – Отче! Прости мне, Отче! Я ведь не хотел! Пусть он поймет это, Отче! Верни его! Он так мне нужен!
* * *
Иуда стремительно шел по дороге. Лицо пылало, будто он действительно получил пощечину. «Господи! Как же он мог? … Неужели по наивности?.. Или…» – думал он, взбивая ногами дорожную пыль. Все эти месяцы Иисус ни словом, ни намеком не напомнил ему о прошлом. И теперь… «Нет! Не может быть, чтобы нарочно! Не может быть!.. Или я ошибся во всем остальном!.. Но тогда… Господи! Да разве с такой наивностью он сделает то, что Ты хочешь? Он же!.. Боже Правый! Ничего не понимаю в этой жизни!». Иуда устало опустился на камень у обочины, огляделся. Закат над Галилеей был праздничным. В воздухе плыло сиренево-золотое сияние, по кромке неба струилась тишина. Иуда вздохнул. Горькая улыбка скользнула по его лицу. – Да, Господи, в непостижимой мудрости своей Ты знал, что делаешь, соединяя наши судьбы… Как Иоанн сказал: «Ты будешь ему посохом в долгом пути»… Я благодарен за это, Господи! Безмерно! Только… у этого посоха есть душа… ему тоже бывает больно…
3
Селение было небольшое – обыкновенная рыбацкая деревушка. Иуда вошел в нее на рассвете, осмотрелся. Разбросанные в живописном беспорядке дома постепенно просыпались. Слышался скрип дверей, детские голоса, блеяние коз. Взгляд Иуды упал на дом, стоящий поодаль от остальных, убогий, безмолвный, словно нежилой. Что-то чуждое, непохожее было в его облике. Он остановился у забора. Заскрипела старая дверь, на пороге появилась красивая статная женщина лет тридцати. Взглянув на нее, Иуда все понял – светло-рыжие волосы, серые глаза, точеный профиль выдавали ее. Хозяйка была гречанкой и, судя по одежде, язычницей. Иуда грустно покачал головой. Он достаточно видел в жизни, чтобы сразу угадать невеселую историю обитателей этого дома.