Повисла пауза. Иуда вздохнул, вскинул голову.
– Мария, я не стану отвечать. Это долго и трудно рассказывать. И зачем тебе знать – разве мало своих печалей? Но я благодарен за этот разговор… Видишь, пошел против своих же правил. Но я действительно благодарен тебе. Ты очень помогла мне.
– Чем же?
– Не хочу объяснять. Просто поверь, – он сжал ее ладони, нежно коснулся губами. – Спасибо, Мария. Пойдем. Не стоит заставлять Иисуса беспокоиться. К тому же я голоден.
Они неторопливо зашагали по дороге, держась за руки.
Иисус увидел их издали, порывисто бросился навстречу.
– Хвала Господу! Иуда, я волновался за тебя. Куда же ты ушел?
– Любовался окрестностями. Зачем волноваться? На сегодня все страхи позади.
– Но мы и двумя словами не обменялись с утра.
– Вот что! Я весь твой, только после ужина. Эта потасовка разбудила мой голод.
Трапеза получилась шумной. Иуда смеялся, шутил, ни словом не упомянул об утреннем происшествии, словно ничего не было. Иисус и Мария удивленно смотрели на него, но он будто забыл о них. Лишь когда все стали готовиться ко сну, Иуда поднялся и вопросительно взглянул на проповедника. Тот кивнул.
Они отошли подальше. Иуда присел на камень.
– Ты хотел поговорить, Иисус.
– Да хотел, – Назарянин устроился рядом.
– Я слушаю.
– Почему так сурово, Иуда? Как на допросе.
– Что ты знаешь о допросах! – улыбнулся он старым воспоминаниям.
– Ничего. Но твой голос звучит холодно и отчужденно. Я чем-то обидел тебя?
– Ты? – Иуда поднял на Иисуса теплый взгляд. – Нет. Но у меня хватает поводов для гнева и печали.
– Каких?
– Разве того, что случилось утром, не достаточно? Или ты думаешь, ничего особенного не произошло?
– Произошло. Иуда, я…
Иуда с жалостью смотрел на друга.
– Ты об этом хотел поговорить? – спросил он гораздо более мягко.
– Да…
Сердце Иуды сжалось. Он взял Иисуса за руку, заглянул ему в глаза.
– Тебе страшно?
– Да…
– Мне тоже. Уверен, ты сейчас мучительно спрашиваешь: «Что дальше?». Совсем недавно я задавал себе тот же вопрос.
– И как ты на него ответил?
В глазах Иисуса вспыхнул какой-то особенный огонек, не понравившийся Иуде. Он отстранился, выпустил руку проповедника.
– Послушай, Назарянин, – в его голосе вдруг зазвенела сталь, – чего ты хочешь?
– Что значит твой вопрос?
– Все! Я спрашиваю, чего ты хочешь от меня, от жизни, от людей, от Бога, наконец?!
– Ты надеешься, я отвечу тебе?
– Да! Потому что я – единственный, кто смеет спросить, кто не внимает тебе, раскрыв рот! Как ты удобно устроился! Эти простаки таскаются за тобой, как стадо баранов, и верят каждому слову, Мария идет, потому что любит тебя. А ты хоть раз спросил, что они думают? Поинтересуйся – полезно! Ну, иди – разбуди их! Спроси!.. Не хочешь! Конечно, у тебя есть я, сильный, прямолинейный, гордец, всегда готовый спорить. Со мной можно говорить без обиняков!.. Замечательно! Только тебе не кажется, это слишком? Я не могу прожить за тебя твою жизнь, так почему я должен решать твои головоломки?