– Что ты задумал?
– Ничего особенного. Они просто должны понять, что до тебя им не добраться.
– Не надо!
– Я не собираюсь делать ничего страшного. Просто объясню Иораму и старейшинам, что не стоит пытаться трогать тебя. Иначе они не остановятся.
– Объяснишь?
– Понимаю… Ты теперь мне не веришь… Но я действительно хочу лишь поговорить с Иорамом или Натаном – его лучшим другом. Они, не смотря ни на что, люди умные. Я сумею убедить их.
– Иуда, ты с ума сошел! Дело совсем не в том, что я не верю тебе!.. Это не так! Я верю! И то… что случилось сегодня, не заставит меня усомниться в тебе. Но ты бредишь – хочешь пойти в самое логово к людям, которые вынесли тебе приговор. Они же убьют тебя!
– Не убьют. Приговор вынесен – это верно. Любой рядовой член братства обязан его выполнить. Но если я явлюсь прямо к Иораму или Натану, минуя остальных, они не станут устраивать потасовок. Не такие это люди. А как добраться до руководителей, я знаю.
– Нет, Иуда! Это слишком рискованно.
– Назарянин! Если я за все эти годы удержался от того, чтобы распороть себе живот и прекратить раз и навсегда свои мытарства, неужели ты думаешь, сейчас я собираюсь погибнуть так глупо? Ни за что!
– Иуда! Какие страшные вещи ты говоришь!.. Зачем?
– Прости! Прости, брат! Я виноват!.. Я не хотел…
– Ни в чем ты не виноват! Тебе просто очень больно! Но боль не станет меньше от такой жестокости к себе… Иуда, я понимаю: ты стремишься защитить меня. И готов ради этого лезть к тигру в зубы. Но я не хочу этого, друг! Пожалуйста, не надо так рисковать!
Несколько секунд Иуда молча смотрел на проповедника.
– Господи!.. Иногда я не понимаю, кого боюсь больше – тебя или себя… Иисус, ты же знаешь зелотов – они не остановятся.
– Пусть! Все будет как должно. Если я нужен Господу, он оградит меня от них. К тому же, пока ты рядом со мной, я под надежной защитой.
– Но…
– Я прошу, Иуда!
– Хорошо. Я поступлю, как ты хочешь.
– Спасибо. А теперь пойдем. Надо объяснить остальным, а то они Бог знает что вообразят.
4
Иуда, расслабившись, сидел у ограды. Голова склонилась на грудь, рассыпавшиеся волосы скрыли лицо. Он глубоко задумался и не замечал ничего вокруг, забыл о трапезе, не ощущал холодного ветра пустыни. Иисус смотрел на него. Жалость к этой измученной душе терзала его сердце. Назарянин хотел подойти, сказать что-то доброе, утешить, но не смел. Он знал: не получится – эта гордая душа не принимала жалости, не искала утешения.
Проповедник огляделся. Вокруг все привычно: спор учеников, задумчивая Магдалина, залитый солнцем двор бедного дома Лазаря. И среди всего этого одинокая фигура Иуды… Иисус неслышно подошел к другу. Тот его не замечал.