– Знаю. Неужели от этого должно быть легче?
Он поднялся и побрел к вершине. Назарянин поспешил за ним.
– Скажи, Иисус, – внезапно обернулся Иуда, – почему Господь всегда изливает свой гнев не на тех, кто этого заслуживает?
– О чем ты?
– Ты знаешь. Да, Всевышнему есть за что гневаться на нас! Но почему всегда страдают невинные?
– Иуда! Ты опять задаешь вопросы, на которые у меня нет ответов.
– Ну, если уж у тебя нет…
Они в молчании остановились у креста.
– Зачем Садок это сделал? – тихо спросил Иисус.
– Умереть ради того, кого любишь несравненно легче, чем предать его.
– Но Ефрем – преступник, убийца! Он виноват в их бедах. Было бы справедливо…
– Ты говоришь о справедливости, Назарянин? Ты!
– Конечно! Людям нужна справедливость, они стремятся к ней.
– Ой ли?! Скажи это завтра своим слушателям, от них и трети не останется.
– Но почему?
– Будто сам не знаешь! Разве тебя окружают одни праведники, что не боятся истинной справедливости?
Иисус ответил не сразу. Он задумчиво смотрел на искаженное болью лицо друга.
– А что тогда нужно людям?
– Милосердие и надежда. Тебе ли спрашивать, когда каждый день даешь им это.
– Ты думаешь?
– Я знаю. Именно потому они верят в тебя, идут за тобой. Господь грозный и карающий страшен. Гнева и так слишком много на земле.
– Что ж ты такое говоришь! Отец наш небесный не может…
– Вот! – горячо перебил друга Иуда. – Ты называешь Бога отцом и другим позволяешь делать это. А любящий отец не отворачивается даже от заблудших детей, его можно просить о милосердии, взмолиться: вразуми, просвети, и надеяться, понимаешь, надеяться на него…
– Ты прав! Но Садок не просил милосердия.
– Он любил Ефрема, как сына, принес себя в жертву ради него и родного селения. Не думал о милосердии, о справедливости, ему не важно было, достойны ли они такой жертвы. Он сделал это из любви, любовь не судит.
– Он любил, страдал, жил ради этих людей, а теперь он мертв…
– Садок сам выбрал свою судьбу. Выбор его прекрасен, хоть и страшен…
Иисус хотел уйти. Его пробирала дрожь. Иуда не двигался, неотрывно глядя на крест.
– О чем ты думаешь? – осторожно спросил Назарянин.
Иуда вздрогнул.
– Если бы я мог, выбрал бы такой конец.
– Если бы мог?
– Да… Если бы Господь позволил… я был бы счастлив так умереть…
Иисус зябко съежился.
– Зачем ты говоришь о смерти? Мне становится страшно!
– Страшно говорить о ней, когда мы столько раз видели ее воочию?
– Правда… Я просто смешон!..
– Нет, это я жесток! Прости меня!
– Не надо! Я просто…
Иуда подошел ближе.
– Что с тобой, Иисус? Что тебя мучает? Скажи мне! – мягко произнес он.