Иисус покачал головой.
– Я тоже помню пророчества Исайи[68], друг мой, и понял, что Господь предназначил мне… Ты сам знаешь – отступить нельзя.
Иуда содрогнулся, застонал, смертельная бледность разлилась по его лицу.
– Тогда… не надо больше говорить об этом…
– Хорошо… Но ты должен знать…
– Нет!.. Пощади! Я заслужил, да… Но хоть ты… будь милосерден ко мне!
Иуда отвернулся и медленно побрел куда-то в ночь.
Впрочем Сын Человеческий идет, как писано о нем; но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы этому человеку не родиться.
Мк. 14: 21
1
Покой был ярко освещен и убран, словно неведомые хозяева ждали их. Ученики в удивлении остановились у входа.
– Что же вы? Войдите, – приказал Иисус. – Здесь нам есть агнца.
– Чей это дом, равви? – удивленно спросил Иаков.
– Наш. Входите. Уже время.
Один за другим они проходили в низкую дверь под пристальным взглядом Иисуса. Иуда шел последним. Он задержался на пороге, полной грудью вдыхая вечернюю прохладу.
– Почему медлишь?
– Не торопи. Все успеем.
– Ночь близится.
– Знаю.
Он пристально посмотрел Иисусу в глаза, тот кивнул, едва улыбнулся.
– Господи, Твоя воля! – прошептал Иуда и решительно переступил порог.
Женщины бесшумно накрыли на стол и молча удалились. Только Магдалина задержалась, остановив на Иисусе полный любви и печали взгляд. Проповедник подошел к ней, не стыдясь обнял, что-то прошептал на ухо. Женщина приникла к нему, в ее глазах задрожали слезы. Иуда поспешно отвернулся.
Иисус и Мария долго не могли оторваться друг от друга. Наконец Назарянин выпустил ее и знаком приказал уходить. Магдалина молча вышла, ни разу не оглянувшись.
Откуда-то возник большой медный таз, Иисус наполнил его водой, взял полотенце и вдруг склонился к ногам учеников.
– Учитель! – испуганно воскликнул Иоанн.
– Так должно. Если не сделаю этого – не войти в Царство Божье.
Они молча подчинились, лишь переглянулись изумленно. Проповедник начал обмывать им ноги. Очередь дошла до Иуды.
– Нет!
– Дозволь!
– Для чего?
– Так надо.
– Никогда!
– Позволь, Иуда! Я должен!
– Я не могу!..
– Можешь. Ты все можешь, друг мой! Не противься…
Иуда молча склонил голову, вздрогнул, когда Иисус коснулся его ступней. Руки друга были нежны, но его обжигало каждое прикосновение.
Церемония завершилась, они возлегли за трапезу. Волей случая Иуда оказался напротив Назарянина. Иисус произнес короткую молитву, взял кувшин.
– Вот вода, соленая и горькая, как слезы человеческие. Помянем же, братья, слезы, пролитые предками нашими в плену египетском и в поисках Земли Обетованной.