Другую партию я встретил еще дальше от Тамбова; она следовала из-за Казани. На дороге она оставила двух заболевших холерою, а двух потеряла; в ней я нашел только семь человек, одержимых поносом; все они носили на себе признаки вышеописанных угнетения и атонии безо всяких следов реакции, свойственных гастрическим страданиям. Почти все семь человек страдали третий день и захворали в день оставления партиею двух холерных в ночлежной деревне на попечении деревенского священника и старосты. На обратном пути в Тамбов я нагнал еще одну партию, следовавшую другим трактом и потому мною пропущенную. Она была уже в 40 верстах от города. Я в ней нашел 13 поносных с коликами, с гастрическими и реактивными явлениями. Некоторые из них жаловались на тошноту, которая большею частью встречалась при обложенном языке, сухости рта и несколько вздутом животе. Всех их я оставил до поправления в большой деревне на довольно возвышенном и песчаном грунте и рекомендовал не давать им деревенского кваса, а вместо воды употреблять липовый либо мятный настой, либо, при их поправлении, самый слабый лимонад из соляной кислоты, особенно тем, которые имели тошноты. Внутрь давался сначала раствор двууглекислого натра; одному, имевшему колики, дал ложку клещевинного масла, а двум, имевшим гастрическую реакцию с головными болями, – риверово питье>23. Всем назначил в пищу куриный суп и белый хлеб, какой нашли на месте.
Партия, к которой они принадлежали, прибыла в Тамбов два дня после моего туда возвращения, а 13 оставленных на дороге прибыли через неделю. Как эта партия, так и 13 выздоровевших в первые 10 дней по прибытии на место холерой не поражались. Что было далее – не знаю, потому что их распределили по разным батальонам. Из 22 больных первой партии, прежде чем она вступила в Тамбов, один умер от холеры на дороге. Другие шесть человек перенесли холерные приступы на ночлегах и в ночное время, почему оставляемы были партиею в деревнях, откуда четыре человека по выздоровлении были доставлены в партии прежде ее вступления в город, а о двух остальных я не имел сведений. Полагаю, что умерли. Семь же человек второй партии при употреблении от одного до трех 10-гранных порошков каломели, горчичников, при диете и употреблении мяты в виде питья и чаю, – все поправились и вместе со своею партиею прибыли в Тамбов. Но тут случилось вот что. Когда эта партия у ярмарочных балаганов выстроилась для смотра, то осматривающий начальник заметил, что один из старослужащих неспокойно стоял во фронте, за что получил выговор. Но когда через несколько минут он вторично был замечен выдающимся из фронта и как бы разговаривающим, то был отведен на редант и приговорен к телесному наказанию. Узнав в нем одного из лечившихся на марше от холерного поноса и убедившись, что он только за три дня до вступления партии выздоровел и сделал три последних перехода пешком, а на смотре, вдруг ослабевши и боясь упасть, зацепился за своего соседа, что-то бессвязно бормоча, что и было принято за худое его поведение во фронте, мне, хотя с трудом, удалось его оправдать и освободить от наказания. Несмотря на это, он быстро изменился; без поноса и рвоты получил корчи в ногах, был отвезен в больницу и через несколько часов скончался. Вот случай сухой холеры вследствие паники у человека, перенесшего продромальный понос и утомленного дорогою и долгим стоянием на смотру. На следующий день двое других из числа тех же семи, перенесших продромальный понос, получили холерный приступ, но выздоровели.