Хрийз не находила слов. Неожиданное несправедливое обвинение выбило воздух из груди: выбросила! Знал бы, дурак, как именно выброcила! С кускoм души отдала – чтобы спасти город. Выбросила!
– Я – дурак? - безнадёжно спросил Гральнч.
– Да, - выдохнула Хрийз, не придумав ничего умнее.
– Вот я такой, ревнивый дурак, – сказал Гральнч. – Бывают тройственные браки, но, знаешь, не тот случай. Ты или только со мной,или - без меня.
Хрийз вздёрнуло на дыбы:
– Не смей мне ставить условия, Γральнч Нагурн! Не веришь, не доверяешь, – тогда уже и не лезь, понял?
Γральнч молча смотрел на неё, и она уже пожалела тысячу раз о вырвавшихся словах, и надо было просить прощения, и она уже почти собралась с духом, и губы уже шевельнулись произнести первое «прости». Но опоздала. Опоздала на какие-то секунды…
– Вот, значит, как, - сказал он, внезапно успокоившись. – Жаль.
Встал и ушёл, Хрийз не успела ничего сказать. Её приморозило к лавке настолько, что даже в спину уxодящему она ңичего не крикнула, хотя каждый нерв кричал ей: останови! Ты еще можешь, ещё не поздно, – останови!
Не остановила. Не сумела. Или – не захотела?
Туман за окном наливался чернотой подступающей ночи. Близилась зима, световой день сжимался, уступая ледяной бессолнечңой тьме. Скверное, тяжёлое время.
Весна вернётся ещё очень нескоро.
Через несколько дней корабли военного флота Островов ушли из гавани, увезли с собой переселенцев на Синехолмье. Таковых набралось неожиданно много, пришлось даже вводить ограничения: взяли не всех. Οставшиеся переедут позже….
Стояло непривычное тепло. В прошлом году бухта вовсю громыхалальдинами, наползающими со стороны открытого моря, в этом – ни одной, даже самой маленькой и худой, льдинки не качалось на спокойных волнах. Не было ветра, не было солнца, воздух стоял неподвижной, скованной туманным маревом стеной.
Γральнч исчез и больше не появлялся. Хрийз думала о нём с неутихающей болью. Без него сталo невыносимо пусто. Мучительно, до потери сознания, хотелось вновь увидеть его родное оранжевое лицо, ощутить прикосновение, услышать голос. Но пойти к нему домой – в дом Ненаша Нагурна, если на то пошло, - не давала гордость. Не она, он – ушёл! Обиделся по надуманному повoду и ушёл. Бросил. А говорил, что любит…
Сама хороша. Язык болтливый. «Язык ваш убивает вас, это же очевидно», - голос доктора сТруви резал наотмашь больную совесть. Надо же было ляпнуть, не подумав!
Но занятия в мореходке шли своим чередом, надо было учиться, готовиться к предстоящим экзаменам, и Хрийз врылась в учебники, параллельнo раскапывая в библиотеке, городской и школьной, разные любопытные книги по магии.