– Ага, понятно. Угнетающая верхушка…
Тон, которым дед это сказал мне сильно не понравился. Он словно бы готовился к чему-то. Через пару секунд я понял к чему именно.
Есть такое выражение «активная жизненная позиция». Это если вежливо говорить. А в переводе на обычный язык это означает, что у человека словно бы гвоздь в мягком месте и не дает ему этот самый гвоздь спокойно сидеть. Все вертится человек, до всего ему есть дело… Вот дед мой как раз из таких оказался. Казалось бы, ну подумаешь – сходка какая-то у людей. Нас-то, проезжающих, это никак не касается. Мы переночуем и только они нас и видели, но это я так думал и, наверное все остальные, а вот дед…
У деда имелось свое понимание справедливости и его, дедовом, месте и роли в жизни этой деревни.
Он дернулся вперед, но я ухватил его за рукав, догадываясь куда могут нас завести его революционные замашки. У него в голове не уложилось, что обстоятельства изменились, что тут не 1921 год, что это вообще Средневековье чужого мира и он готов начать действовать по старым, земным, лекалам.
– Не надо, а? Ну чего они тебе?
– Не люблю таких, – ответил дед, не отводя взгляда от крыльца. – Поповщину всякую и кулаков-мироедов.
– С чего ты взял, что они плохие? Может быть они приличные люди?
– Так что ж я по-твоему дерьмо от снежинки не отличу?
Прищур его становился все злее и зле. Купец, стоя за нашими спинами, в разговор благоразумно не вмешивался.
– Чем такое у вас тут обычно заканчивается? – спросил я обернувшись к купцу. Дедов рукав я, разумеется, не отпустил. Калораш пожал плечами.
– Может быть убьет кого-нибудь или парочку домов сожжет…
Дед все больше и больше хмурился и Калораш поспешил объяснить:
– Но иначе-то нельзя – место должны свое знать! Или у вас по-другому?
– По-другому, по-другому, – заводясь процедил сквозь зубы дед. – Сейчас увидишь, как это у нас…
Он снова дернулся и снова мне удалось его удержать.
– Не спеши, – остановил я деда. – Поспешишь – людей насмешишь. Давай хоть сперва разберемся. Может быть их тут за дело прессуют?
Я наклонился к селянину, стоявшему поближе.
– Скажи-ка любезный… Что тут у вас твориться?
– Горе, горе… – забормотал туземец. – Где-то в деревне прячется Воркун и если мы его не отдадим, то маг обещать сжечь всю деревню.
– Воркун – это зверь?
– Воркун – это разбойник!
Совершенно довольный, я повернулся к деду.
– Вот видишь – они бандита прячут, а ты говоришь…
– Это он для них разбойник, а для меня – борец за социальную справедливость!
Зря я, конечно начал расспрашивать. Скулы у деда пошли желваками, затвердели. Решение он для себя принял. Теперь-то он точно в это дело влезет, подумал я, и не ошибся. Не спеша, в вразвалочку, помахивая мечом, дед Саша двинул к крыльцу. Местный колдун оказался явно не дурак и что-то такое нехорошее почувствовал. Он, вытянул в дедову сторону посох, но сорвавшийся с его навершья огненный шарик потух в паре шагов от деда. Шаг, шаг, шаг… Огненным шарикам хватало все меньше времени для того чтоб долететь до дедушки. На пятом шарике силы шептать заклинания у мага закончились, так как без головы их произносить было невозможно.