В конце концов победа осталась за его новой женой. Приз достался ей. Или это я сдалась, не видя смысла бороться? Если он захотел оставить маму ради этой женщины, я уже ничего не изменю.
– Пап, послушай, я снова на Эвергрине, – сообщаю я и жду его реакции. Одним из непререкаемых условий Оливии было забыть обо всем, что было у отца до нее, поэтому разговоры об острове у нас прекратились много лет назад.
– Да? Что ты там делаешь?
– Ты смотрел новости в выходные? – спрашиваю я. – Ты знаешь, что случилось?
– Новости… – отец запинается.
– Об Эвергрине, – подсказываю я, – по телевизору. На острове нашли тело.
– Не помню, чтобы я включал телевизор в последнее время, – признается папа.
– Но ты в курсе, что произошло? – продолжаю я. – О найденных останках?
В трубке повисает тишина.
– Кажется, я что-то слышал, – вспоминает наконец отец. – Ко мне кто-то приходил поговорить об этом.
– На границе нашего сада и опушки леса нашли давно закопанное тело, – терпеливо объясняю я, понизив голос, чтобы оставшиеся два посетителя кафе меня не услышали. – Папа! – настойчиво зову я чуть громче. – Ты меня слышишь?
– Да, дорогая. Дождь разошелся не на шутку, и мне нужно пойти снять с веревки белье.
– Какое белье? – изумляюсь я. – Ты знаешь, что полиция уже установила, чьи это останки?
– Нет, – отвечает он уже увереннее. – Нет, детка, я этого не знал.
Я делаю паузу, однако папа ни о чем не спрашивает.
– Это Айона, – не выдерживаю я. – Помнишь Айону?
– Да, – мрачно говорит отец. – Я помню, как она… – он не заканчивает фразу. – А домик на дереве еще цел? – вдруг интересуется он. – Я строил его для вас. Тебе и Дэнни там очень нравилось.
– Цел, – без запинки вру я.
– Я старался, – в его голосе угадывается улыбка. – Ваша мама волновалась, что он рухнет, но готов поспорить, ни одна дощечка не отошла.
– Так и есть, папочка, – произношу я, подавив боль.
– Ты даже хотела там ночевать, – продолжает он.
– Было однажды, – грустно улыбаюсь я. – Но ночь выдалась холодная, и я не выдержала до утра.
Значит, мы действительно были счастливы на острове. Я ничего не путаю.
– Мы прожили там прекрасные времена, – тихо говорю я.
– Да, дорогая, ты права.
Так зачем же мы уехали?
– Папа, – начинаю я, – в конце лета ты сказал Бонни, что отвез Айону на материк.
Пауза.
– Я так сказал?
– Ты хорошо помнишь, что она уехала? Ее вызвали к заболевшей родственнице.
В трубке слышится какое-то звяканье, и я представляю, как отец что-то ищет в ящиках комода, думая совершенно о другом. Звяканье стихает.
– Да, я ее отвез, когда ей понадобилось уехать.
– А потом она возвращалась?