– А ты именно такая, какой я запомнил тебя, Шерри, – склонив голову набок, произношу чистую правду. Другой для меня не существует. Правда может быть только чистой, а ложь – грязной. Я не выношу грязь и не лгу, никогда. Лгут те, кому не все равно. Люди глубоко ошибаются, что неисправимый лжец опасен и непредсказуем. В действительности все наоборот. Самый страшный человек тот, кто говорит исключительно правду, даже если она ранит… или убивает.
– За пару часов я вряд ли сильно изменилась, – она нащупывает новый способ дистанцироваться от дезориентирующих эмоций. – Зато ты преуспел. И что все это значит? Каковы правила? Поделись, если хочешь, чтобы я подыграла.
– Правило одно – делай то, что я прошу, – собрав целую горсть золотого руна, сжимаю в кулак у корней волос и несильно оттягиваю, возвращая ее голову в исходное положение. – Читай. Вслух.
– Окей, только без рук, – Шерил соглашается слишком быстро и слишком фальшиво, нервно передергивает плечами и наклоняется вперед, пытаясь освободиться от моих пальцев, перебирающих мягкие послушные локоны на затылке. Шерри вынуждает меня делать то, что я не хочу – причинять боль.
– Сиди спокойно, – усиливая хватку, оголяю линию шеи и стягиваю светлые волосы в узел, замечая, как бледная кожа покрывается мурашками. – Не бойся, Шерри. Читай.
– Послушай, ты мог принести мне эти страницы в библиотеку, – нечто в моем голосе или интонациях производит противоположный эффект. Ее ответная реакция до конца не распознана, всему виной сопротивление и нежелание принимать происходящее как естественный и логичный процесс. Она снова близка к панике. Шерил выдает язык. Он не может остановиться ни на секунду, когда она чего-то боится. – Я бы продолжила редактировать и точно бы не пропустила ни слова. Обещаю, что больше не буду задавать глупые вопросы, устраивать истерики и шататься по дому. Давай ты просто объяснишь, что я должна делать.
– Ты должна читать, Шерри, – спокойно повторяю я, дотрагиваюсь до круглого родимого пятна на тонкой шее, напоминающее своей формой и цветом спелую вишню. Она прячет его под волосами, как нечто постыдное, как ожог от первой выкуренной сигареты, носящий в себе свидетельство совершенной ошибки.
– Зачем тебе это нужно? – нервно спрашивает Шерри, когда я в очередной раз прихожу к выводу, что данное ей имя идеально отражает все, что она пытается скрыть. Я отпускаю шелковистые волосы, и они рассыпаются по плечам в искрящемся беспорядке. Девушка облегченно вздыхает, распрямляя плечи, готовясь морально к следующему раунду придуманной игры. Придуманной не мной.