Мне тебя не хватало, Шерри. Мысль рождается спонтанно, но я не озвучиваю ее. Слишком рано для признаний. Физический дискомфорт и забитые легкие не умоляют моего триумфа. Она вернулась, и это все, что имеет значение.
– Вслух, Шерри, – прошу я, бесшумно приближаясь. Хрупкие плечи напрягаются на долю секунды, затраченной на осмысление моей просьбы.
– Находишь мой голос сексуальным? – еще один сломанный грифель летит в урну и за ним испорченный карандаш. Шерри упорно смотрит перед собой, на строки, оживающие в искалеченном подсознании. Это происходит независимо от ее желания. Сопротивление разума не способно остановить процесс. Время пришло.
– Хочу быть уверен, что ты не пропустишь ни слова, – терпеливо поясняю, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. Она не спорит и к моему глубокому удовлетворению выполняет требование. Этому способствуют не азарт и любопытство, не страх наказания в случае отказа, а тщательно подавляемый интерес.
Ты когда-нибудь хотел уйти отсюда? – однажды спросила у меня девочка с янтарными глазами и белокурыми волосами. Она тоже умела видеть в темноте и не боялась в ней потеряться. Я сидел в углу, а ее голова покоилась на моих коленях. Лунные локоны светились серебром, и медленно пропуская их сквозь пальцы, я представлял, что касаюсь звезд. Она осветила мою тьму своими волосами?
Шерил читает без выражения, нарочито небрежно, глотая окончания и забывая делать паузы.
– Кажется, мы дошли до романтической части истории, – остановившись, комментирует с иронией. Моя ладонь зависает над струящимися по спине «лунными» локонами. Серебряные, словно гаснущие на рассвете звезды. Я не забыл. Все именно так, как описано. – Попахивает педофилией, тебе не кажется? – грубость вопроса заставляет меня одернуть руку.
– Разве? – холодная свежесть грейпфрута, сладко-приторный мед и горячая карамель, приправленная солоноватыми нотками тревоги и волнения – вот весь коктейль ароматов, распознанные моими обонятельными рецепторами, но есть еще один, ошибочный, преждевременный. Он усиливается, когда застигнутая врасплох близостью моего голоса Шерри резко оборачивается и, запрокинув голову, смотрит на меня. Черничная тьма разливается в огромных зрачках. Это не страх. Изумление, трепет, признание, смятение. Из открытых губ не доносится ни одного звука, только рваное дыхание, сопровождающее немигающий взгляд, застывший на моем лице. Снизу-вверх. Идеально. Так и должно быть. Всегда. Ты на своем месте, лунная девочка.
– А ты реально хорош, – потрясенно выдыхает она, подразумевая не внешние данные, а нечто иное, придуманное загнанным в ловушку разумом. Теперь, когда мое присутствие раскрыто и соблюдать осторожность бессмысленно, я зарываюсь ладонью в шелк сверкающих в отблесках искусственного освещения прядей.