Так вот откуда свежие букеты, расставленные по всему дому. Гвен, оказывается, любительница цветов. Уверена, что это ее епархия, личный замок отмороженной спящей стервы. Я обхожу теплицу по кругу в поисках двери. Из-за отсутствия ручки ее сложно заметить. Одна из стеклянных секций в некоторых местах мутнее остальных и покрыта отпечатками ладоней. Я прибавляю свой, толкая дверь вперед.
В нос ударяет медово-сладкий аромат, густой и интенсивный из-за обилия соцветий. Пушистые розовые головки покачиваются, разбуженные проникшим внутрь сквозняком. Я неторопливо продвигаюсь по проходу, любуясь невероятной красотой цветов, ласково касаясь кончиками пальцев нежных лепестков. Я знаю этот сорт – «ваниль фрайз», один из лучших, но здесь достаточно места, чтобы выращивать и другие. Существует множество оттенков. Почему именно розовые? Гвен, Гвен, это так банально. Я ожидала от тебя большей индивидуальности.
Мой ироничный настрой быстро улетучивается, когда в самом конце оранжереи я замечаю металлический круглый столик. Он ничем не примечателен, причина внезапно возникшего внутреннего напряжения отнюдь не в форме столешницы и высоте крученой ножки, а в том, что стоит на нем. В первые секунды мне кажется, что я наблюдаю мираж, надышавшись концентрированным ароматом гортензий. На открытом грунте или в вазах они почти не пахнут, но здесь… особые условия.
В несколько быстрых шагов оказываюсь возле столика и, протянув руку, дотрагиваюсь до стеклянной колбы. Я не ошиблась. В таких обычно хранят живые цветы по несколько месяцев. Идея позаимствована из сказки «Красавица и чудовище». Алая роза, спрятанная в саду. Заколдованный принц, разбитое сердце зверя…
Мои пальцы дрожат, а сердце тоже готово разбиться. Там… внутри, под стеклом вовсе не живой прекрасный цветок, а высохший полуистлевший букет гортензий и карточка, на которой выведено золотыми, отражающими солнечный свет буквами:
«С любовью, моей милой девочке».
Милая…
Подписи нет, но я и так знаю от кого они. Неизвестен только адресат.
«У Оливера была девушка несколько лет назад», – всплывает в памяти вчерашний разговор с Гвен. – «Она исчезла из его жизни. Испарилась». – «Так не бывает. Люди не исчезают без следа». – «Поговори об этом с Диланом».
Может я зря не поверила Гвендолен? Если цветы здесь, то та, кому они предназначались… не ушла отсюда.
Ты бы сбежала, Шерри. Теперь слишком поздно. Я не отпущу тебя.
Холодящий душу ужас скручивает внутренности, приторный запах вызывает удушающую тошноту. Я пячусь назад, шатаясь как пьяная, не отпуская взглядом злосчастную карточку, пока загадочно-поблескивающие буквы не начинают плясать перед глазами.