Мы не верим своим глазам. Мы все видели, как этот огромный пес справил там нужду. И вот он падает спиной прямо туда и изображает предсмертные конвульсии, еще больше размазывая дерьмо по своей куртке.
Конечно, мы все смеемся. Падаем от смеха в снег, и реальные конвульсии сопровождают дикий смех. Ради пущего смеха Ваня подходит, направляет на него дуло пистолета со словами: надо тебя добить.
Якобы расстреливает его, а тот барахтается. Но потом он понимает, что дело пахнет жареным, ну, может, и не жареным, но пахнет, и встает. Это его сильно расстраивает. Он хватает Ваню и начинает трясти, мы идем ему на помощь. Тут он хватает меня, его лицо похоже на лицо безумца.
– Они скоро придут! – кричит он, глядя на меня, совершенно НОРМАЛЬНО, без дефектов в речи. – Они уже здесь!
Спустя пару секунд он как будто приходит в себя. Его глаза смотрят на меня, лицо изображает недоумение. Он отпускает меня, слезы текут по его щекам. Он убегает домой. Сашка и Ваня, Вася и Костя смеются. Они смеются над его последними словами. (Они скоро придут. Они уже здесь.)
Его глаза, они были словно не здесь. Но мы просто посмеялись и забыли. А события сгущались.
(Они скоро придут. Они уже здесь.)
2001 год. Летом этого года почти все мои друзья ходили в детские лагеря, коих на тот момент у нас имелось три. Всем известные площадку при школе и МСЧ мы трогать не будем, а вот третий, лагерь церковный в соседнем поселке Кедровый, мы затронем.
Течет река Мяунджинка, а по правому ее берегу раскинулся чудный поселочек. Людей там жило немного, но там всегда было спокойно, и девчонки там были красивые.
Там-то и обосновались эти люди с Божьим словом. Ну, много детей там было, вот и мой друг Сашка попал туда.
А когда он пришел оттуда, я не узнал его. Мысли странные, глаза пустые, а в голосе больше не было звона, сплошной хрип.
– Вам мозги промыли! – заявил тогда я.
В теплый летний день мы сидели на контейнере, что стоял во дворе, и разговаривали. Сашка был грустный, все время говорил о Боге, но о каком-то другом. В его речи слышались ноты навязывания и отрешенности. То и дело он говорил, что они пойдут искать Бога, какие-то артефакты и прочее.
– Тебе тоже надо к ним сходить и помолиться, – говорил он.
– Я слишком мал, чтобы молиться Богу! Я говорю, вам мозг промыли. Посмотри на себя! Или ты бросаешь это, или я ухожу.
Я ушел. Сашка оттаял, но это было потом, намного позже.
Вообще, в то время наш поселок захватили эти течения, как мама говорила тогда – сектанты. Она права, нет веры другой, кроме истинной. Есть церковь православная, а все остальное – секты. Когда эти люди, а их было немало, приезжали к нам на Мяунджу, все дети-зомби бежали к ним. Одна из таких квартир была в доме, где на первом этаже была поликлиника. Я просто ради интереса один раз сходил с другом туда. Это был ужас. А еще я увидел там одного учителя из школы, она преподавала историю древнего мира – Валентину Александровну. У них имелся микроавтобус, на нем с детьми они все время куда-то ездили. Однажды мы видели их как раз на дамбе.