* * *
Елена с детьми вернулись с дачи. Ездил встречать. Дети здорово выросли за лето. Санька, как говорила мать наша, заневестилась. Дорофей вытянулся, все курточки-штанишки стали коротки, руки торчат из обшлагов. И Ефимка совсем уже человечек. Солидный такой. Встал, руки за спину, бровки нахмурены, с пятки на носок перекатывается, смотрит на меня снизу вверх и серьезно так спрашивает: «А что это ты, дядечка, такой старый? Ты теперь старик? Как дедушка с золотой рыбкой?»
* * *
Видел проезд японского принца в Зимний дворец. Толпа желающих поглазеть собралась немалая.
* * *
Город еще совсем зеленый, листья даже не начали желтеть, а по ночам уже заморозки. Надо бы справить себе новое пальто. Моя касторовая шуба, сшитая еще в девятом году, широкая и с широкими же рукавами, с небольшим воротником, отделанным польским бобром, стала совсем не актуальна, да и мех повыносился. Я в ней чувствую себя каким-то доисторическим мастодонтом. Старым. Очень старым. Не хочется. Сошью себе что-нибудь новомодное. Может быть, габардиновую бекешу с воротником-стойкой. Может быть в новой бекеше я и сам стану чуть-чуть более новым. Отдает гоголевской шинелью – n'est ce pas?[14] Глупости какие. Глупости или не глупости, а сошью. Надо хоть что-то поменять.
* * *
Был вызван на комиссию по медицинскому освидетельствованию. Признан негодным для зачисления в ратники ополчения по статье 85 – узловатое расширение вен на левой ноге. Я так и думал. И если честно, на эту войну я совсем не рвусь. Хорошо, что и она во мне не нуждается.
* * *
Сходили с Еленой и Санькой в Мариинку. Смотрели балет «Эрос». Вместо Кшесинской заглавную роль танцевала какая-то Елена Люком. «Какая-то», потому что имя это мне совершенно не знакомо в отличие от Кшесинской, ту в нашем городе каждая собака знает. Но танцовщица была великолепна. Молодая, легкая, как мотылек. Она словно порхала по сцене, казалось все эти фуэте, арабески и алязгонды[15] не стоят и капли труда. Вот сейчас она просто взлетит над сценой, взмахнув руками, закружится над нашими головами. Я был очарован.
* * *
Вернулся Климент. Это произошло совершенно неожиданно для нас: не написал, не предупредил. Просто вдруг оказался на пороге своей квартиры. Это случилось в воскресенье, пять дней назад.
Я как раз был у Елены. Мы, по обыкновению, обедали все вместе.
Звонок в дверь. Кто бы это мог быть? Мы переглянулись. Время сейчас таково, что от нежданного визита ничего хорошего не ждешь. Авдотья Поликарповна пошла открывать. Мужской голос в передней. Санька узнала его первой и, вскочив, умчалась, радостно вопя: «Папа!», мы все за ней.