– Мам, там на стене, напротив окна квартиры Федор Михалыча кто-то омегу нарисовал! Смотри! Прям здорово! Вопрос – кто? Я не говорил, что у профессора Грекова на факультете такое прозвище – Омега? Просто он любит в начале каждой значимой реплики…
В это же самое время странно возбужденный Федор Михайлович Греков тащил к окну минуту назад вернувшуюся от правнуков супругу.
– Всего неделю тут живем, Малечка… Всего неделю, а такой сюрприз! Омега, представляешь? Поддерживают старика. Ох, студенты мои дорогие. Полагаю, что это Артур. А кто еще? Тем более он теперь наш сосед. Через стеночку живет. Какой замечательный мальчик! Такой богатый внутренний мир…
Амалия Евгеньевна, чей внутренний мир вследствие многолетней работы главбухом был тоже вовсе не бедным, другое дело – не столь изысканно романтичным, взглянула в окно. Туда, куда указывал искривленный артритом палец мужа, человека прекраснодушного и невероятно умного, но совершенно чуждого способности понимания пошлых обыкновенностей.
– Ах, Феденька, – Амалия Евгеньевна перебила восторги мужа самым примитивнейшим образом. Прижавшись к его плечу, она, пытаясь сдержать смешок, хмыкнула. – Где ж ты омегу-то увидал?
– Так вон, же… Вон… – уже не так уверенно кивнул подбородком в нужную сторону отчего-то смутившийся Федор Михайлович.
– Ох, Федя, Федя, – снова вздохнула супруга. – Ну, когда ты у меня начнешь проще смотреть на вещи? Какая ж это омега? Это просто нарисованная попа…
Поэты, как известно, люди высокодуховные. Предпочитают пошлому глинозему под ногами легкие перистые облака над воображаемой шляпой истинного интеллигента. Однако ж как-то надо сосуществовать с окружающей, пусть и серой, действительностью? Надо. Не все блаженствовать, голову к небу задрав. Шляпа в грязь свалится. Хоть иногда и хоть сквозь розовые очки на этот прозаический суетный мир след посматривать. Чтоб шею не сломать, например. Во время похода в ближайший супермаркет за «докторской» колбасой. А что? Согласен, нелегко потом в себя вдохновенного возвращаться. И, вот зараза, розовые очки – не лучший вариант. Смотрятся по-дурацки да и идут далеко не всем.
Но есть средство достижения гармонии с обиталищем муз. Есть! Пусть тоже далеко не совершенное и с множеством побочных эффектов. Крепкий алкоголь называется. Не замечали, сколь в среде творческих гениев людей серьезно усугубляющих?
Нда… Многие рифмоплеты из умеренных потребителей змиего нектара или вообще трезвенников сейчас, должно быть, уже ищут камень потяжелее или трубу посолиднее, чтобы приголубить автора вышеизложенных строк на месте за столь смелые умозаключения. Но прошу вас: пожалуйста, не торопитесь. Оглоушить доморощенного аналитика орудием века ли железного, неолита ли, как, впрочем, и более антигуманным способом, а именно – острой беспощадной критикой, вы всегда успеете. Тем более что кого-либо оскорбить в планы его вовсе не входит. Он, в смысле – я, просто хочет (или – хочу?) рассказать вам одну поучительную и при том небезынтересную историю. А быль это, либо сказка – решайте сами, ладушки? И коль сказка, заранее прошу прощения у нелюбителей, но если быль…