– Жадность, Петр Андреевич, вы расписали точно. С готовностью соглашусь, – продолжил разговор великий князь. – Но что вы в таком случае скажете о страхе? Слушать вас прелюбопытно.
– Страх, – произнёс князь Вяземский коротко. И повторил, подняв многозначительно палец: – Страх. Это самое сильное и самое противоречивое чувство человеческое. Страх – то, что в равной степени отталкивает и манит. У большинства людей есть удивительная необъяснимая потребность прикоснуться к пугающему. Многие люди поступают на редкость безрассудно, лишь оттого, что их дурманит страх.
Михаил Павлович только на миг задумался и коротко ответил:
– Да. Пожалуй, я видел людей, опьянённых страхом.
Князь Вяземский уверенно продолжил:
– Не существует ничего, что возбуждает и щекочет нервы более, чем это чувство.
– Я предполагал, вы скажете, что разные люди страшатся разного, – заметил его собеседник.
– Это так. Но знаете, что ужасает и привлекает людей сильнее всего? Я полагаю, вы знаете, ваше высочество. Ведь все это знают.
Вяземский умолк и в разговоре образовалась многозначительная пауза.
В это время князь Барановский встал из-за стола, подавая сигнал об окончании трапезы. Гостей пригласили в гостиную, где их ожидали сигары и кофе. Великий князь не раздумывая занял кресло за одним столиком с поэтом.
– Я подумал над вашим вопросом, князь. Я полагаю, более всего страшит людей бесчестие.
Вяземский даже закашлялся с сигарой в руке.
– Полноте, ваше высочество! Есть род людей, которым понятие чести не ведомо. Честь удел избранных.
Он посмотрел на Михаила Павловича пристально, не мигая.
– И только смерти боятся все. Смерти и всего, что с ней связано.
– А что с ней связано?
– Загробный мир. Нет более пугающего и притягательного для впечатлительной натуры, нежели потустороннее. Люди вожделеют к смерти и оттого – культ предков, вера в упырей, вампиров, призраков. Живые не оставляют усопших в покое. Они вызывают их с того света, они их допрашивают! Что стоит нынешняя популярность медиумов!.. Порой мне кажется, что мир совсем свихнулся.
У великого князя некстати дрогнула сигара в руке.
– Чья популярность, как вы сказали? Извините, не расслышал.
– Медиумов. Медиумы – последнее увлечение скучающей Европы. Теперь добралось и до нас. Скоро полезут изо всех щелей, как из-подо мха грибы. Неужто ваше высочество до сих пор о них не наслышаны?
– Признаюсь, нет. Я человек военный, модными штучками не интересуюсь.
Вяземский взглянул лукаво.
– Но человеческой природой интересуетесь?
Михаил Павлович промолчал уклончиво.
– В страхе и вожделении вся человеческая природа как на ладони. Для наблюдателя весьма занятное зрелище.