Он посмотрел на нее прощающимся взглядом, схватил извивающуюся женщину в охапку и, высоко подняв ее, исчез в кустах.
Ноги не держали Веснянку. Она села во влажную траву, стараясь не смотреть в ту сторону, куда скрылся волк. Воткнув факелы в землю вокруг костра, люди бросили в него Ярилу цветы, венки, приговаривая:
– Прощай, солнце.
Плясали вокруг. Качаясь, с неясной, словно пьяной улыбкой, вышла из-за кустов та женщина. И побрела к плясавшим. Волк появился из леса, странным взглядом обвел всех и обнял другую. Но первая почувствовала и, подбежав к нему, дернула за руку.
Веснянка лежала в траве, бесцельно перебирая стебли последних цветов. Больше всего ей хотелось не видеть, ничего не видеть… Пронзительно больно. То, что он ее обидел, сначала показалось невозможным. Страх был перед неожиданной стремительностью боли. Ей было холодно, и она ощущала это всем телом.
Рядом женские голоса пели:
Ярилина ночка-невеличка,
Ой, релье-ладо,
Невеличка.
А я, молодая,
Не выспалася,
Не нагулялася,
С милым другом
Не настоялася.
И вдруг ей почудилось, что он наклоняется над ней. Чья-то тяжелая рука легла ей на косу и затылок.
– Ну, право же, Весняночка, не быть же тебе одной без друга, – это оказался Боз. – Так всю жизнь и будешь сохнуть.
Она резко рванулась, словно от ожога… и побежала. Ветки хлестали по лицу. То одна, то другая целующаяся пара попадались ей. Она испуганно шарахалась от них, ей хотелось куда-нибудь спрятаться, забиться. Но казалось, везде, за каждым кустом, кто-то был, тяжело дышал, шептал. И смех, смех визжал в ушах, смех горел в ней, от смеха качались деревья. Лишь бы не видеть. Ничего не видеть… Совсем. Никогда. В глазах помутилось, тяжелая тошнота подступила к горлу. Почувствовав, что ноги не держат ее, она схватилась за ветку, та резко хрустнула. Веснянка вздрогнула и пришла в себя. Ветка сломалась, и прямо перед Веснянкой оказались волк и женщина из-за болота. Ей захотелось спрятать глаза, убежать подальше. И вдруг Веснянка шагнула к ним.
– Не иди с ней.
– Почему?
Веснянка дрожала от его взгляда.
– Я волк и ем волчью пищу. Это мое – ночь, кровь. Она сильна и проста, и всегда будет рядом, когда мне нужно.
Перед ней был волк, настоящий. Глаза его, смело, зло смеясь, смотрели прямо. Грубые руки обнимали ту женщину.
– Не ходи… Как же ты будешь? У нас ведь… Как же жить так, не видя солнца… – она чувствовала, что не находит нужных слов.
– Вы слишком хорошие. Вам никогда не приходит сомнение в этом. Думаете о себе, что вы светлые… Мне ближе другое.
– Но, если мы в самом деле такие, зачем нам говорить о себе, что мы злые или темные?