– Я волк… Ты не жила и не знаешь: едят мясо, а не песни, – он взглянул на женщину из-за болота. – Берешь меня таким, каков я есть? С волчьими зубами, со звериным сердцем. Я ведь ни целовать, ни миловать не буду.
Та только сверкнула глазами и засмеялась.
– Не иди с ней.
– Я хочу, чтобы меня любили таким, какой я есть. Ты светлая, а я злой. Мой путь – путь волка.
– Нет, – Веснянка вдруг вся потянулась к нему, крепко схватила его локоть и… отпустила. В лице его что-то дернулось. Он жестко проговорил:
– Я не люблю тебя. Нет.
И взглянул. И этот взгляд остался в ее памяти. Она побежала прочь. «Только не смотри на меня так. Зачем же ты так на меня смотришь? Откуда эта… боль?» Бежала она от него по кочкам, спотыкаясь о пни. И остановилась – непреодолимо захотелось ей в последний раз оглянуться.
Та обнимала его, прижимаясь, а он, опустив руки, смотрел на нее, уходящую Веснянку, таким долгим и человеческим взглядом…
И она все куда-то бежала, царапаясь о кусты. Боль казалась ей живой, будто что-то тяжелое, горячее навалилось на горло, сжимая и не давая дышать. Она попыталась отодвинуться от нее. Стучало в висках. И вдруг, первый раз в жизни, Веснянку возмутили спокойно и счастливо стоящие деревья, радость в людских глазах. Ей захотелось, чтобы и ее поняли, чтобы все вокруг закричало, заметалось от такой же боли.
– Тебя обидели, тебя просто первый раз обидели, девочка.
– Что со мной? Я хочу кому-то… Я хочу всем дурного. Прости меня, земля, я не буду больше, мне просто стало страшно. И я, я пожелала кому-то злого. Так вот почему он так боялся всегда нашей радости. А вдруг он в самом деле…
Веснянка покачнулась, остановилась.
Мне любить зверя, который знает только зло? Вкус горечи отравой ощущался на губах. Женщина из-за болота вполне подходила ему. На костре взял себе эту женщину и, бросив все, пошел с ней. Значит, ему с ней лучше. Вспомнила непонятные раньше его слова:
– Жалко мне тебя, Весняночка, ты не знаешь меня.
И снова стучало в висках:
– Ты-то ему не нужна, не нужна…
И вот лето кончается. Огненные брызги его зашипят и исчезнут в холодной, уже по-осеннему воде… И все.
Кто-то резко схватил ее за плечи. Перед ней снова стоял Боз.
– Чем он лучше меня, жалко его тебе, что ли?
Она вдруг выпрямилась и насмешливо, свободно взглянула на него – так, что тот вдруг недоуменно разжал руки и даже отошел в сторону. Она прошла мимо, шла ото всех туда, куда укатилось солнце. «Ну и пусть волк будет волком. Его мир – темный мир». Желание отцов и дедов уберечься от тьмы, желание света и счастья заговорило в крови: «Темна душа его, волчья она. Он не нужен мне».