В довершение всего Генри выдал несколько неудачных ссуд. Польщенный вниманием высшего общества, он ссудил 6000 фунтов лорду Мориа, хотя все знали, что у того накопилось долгов на 100 000 фунтов. Глупо было давать деньги человеку, о котором расточительный принц Уэльский сказал: «Мы с Мориа как два брата; когда одному нужны деньги, он залезает в карман другого».
15 марта 1816 года банк Генри Остина лопнул – один из тридцати пяти банков, которые закрылись в этот трудный год после окончания войны. Генри был объявлен банкротом и покинул Лондон. Он повел себя не слишком достойно, обвинив в крахе банка «вопиющую недальновидность» своих партнеров, а не себя самого.
Несмотря на очарование Генри и на то, что он был «щедро одарен природой», хорошо знавшие его люди отмечали у него недостаток твердости. Бедняга Генри, необыкновенно энергичный, «прекрасный собеседник», не обладал, в отличие от братьев, умением создавать дом и семью. Возможно, в его обществе не приходилось скучать, однако он был «менее целеустремленным и явно добился меньшего успеха в жизни, чем его братья».
Последствия от краха банка Генри коснулись и его братьев. На самом деле пострадала вся семья. Мистер Джеймс Ли-Перро потерял 10 000 фунтов, которые внес в качестве поручительства за Генри. Совершенно очевидно, что Джеймс Ли-Перро стремился компенсировать свою потерю и поэтому не предусмотрел долю Остинов в соглашении относительно Стоунли. Особенно разозлилась его жена. Она писала о том, какой огромной суммы «они лишились из-за его неблагоразумия» и «какими могли быть последствия, если бы соглашение о Стоунли не увеличило доход, позволив нам пережить потери».
Эдвард, брат Генри, потерял 20 000 фунтов, и это было очень неприятно. Финансовые трудности в сочетании с судебной тяжбой могли привести к тому, что женщины из семьи Остин лишатся Чотон-коттеджа. Генри и Фрэнк больше не могли позволить себе 50 фунтов ежегодных выплат матери и сестрам, которые они делали с 1805 года.
Джейн была в относительной безопасности, поскольку вложила полученные от продажи книг деньги в 5-процентые акции флота. Но в результате краха банка Генри она потеряла 13 фунтов дохода от «Мэнсфилд-парка» и 12 фунтов от второго издания «Чувства и чувствительности», лежавших у нее на счету. 25 фунтов несравнимы с 10 тысячами, но для нее и такая потеря была существенной.
Этот период неприятностей и сомнений отразился в самом элегичном романе Джейн, «Доводы рассудка», к которому она приступила 8 августа 1815 года. Роман, начинающийся с утраты и раскаяния, затрагивает еще одну тему, которая, должно быть, волновала Джейн, перешагнувшую сорокалетний рубеж: старение тела.