Джейн так старалась не думать о себе как об инвалиде, что в письмах постоянно упоминала о своем якобы улучшающемся здоровье. «За зиму у меня явно прибавилось сил, и я скоро поправлюсь, – писала она в начале 1817 года. – Думаю, теперь я понимаю свою болезнь гораздо лучше, чем прежде… Я все больше и больше убеждаюсь, что причиной всех моих страданий является желчь». Здесь речь идет о теории, что тело человека содержит четыре жидкости, или гумора, а болезни являются результатом нарушения баланса между ними. Джейн считала, что одна из четырех жидкостей, черная желчь, стала преобладать над остальными: желтой желчью, кровью и флегмой. Согласно этой теории, «излишки» черной желчи действуют не только на тело – вызывая сильные боли, как в случае Джейн, – но и на психику человека. Черная желчь служит причиной меланхолии. В семнадцатом веке меланхолия считалась физическим состоянием, но в Георгианскую эпоху ее относили к области эмоций.
Такие представления предвосхищали современную теорию о связи творчества и депрессии, хотя даже в Античности меланхолия считалась болезнью великих людей. Замечание Джейн, что ее болезнь вызвана «желчью», позволяет предположить, что в наше время у нее диагностировали бы состояние, которое мы называем депрессией – от внимательного читателя не укроется, что тревожные симптомы в ее письмах проскальзывают на протяжении многих лет. Невозможно не заметить признаки беспомощности («я должна отступить»), печали («мне надоела я сама и мои плохие перья») и раздражительности («я была вежлива с ними [какими-то знакомыми], насколько это позволял неприятный запах изо рта»).
Историки медицины тщательно штудировали письма Джейн, пытаясь понять, что с ней было не так. Важный ключ к разгадке дает нам письмо, написанное в воскресенье 23 марта. Джейн пишет, что после «плохого самочувствия на протяжении нескольких недель», с приступами высокой температуры, ей «теперь явно лучше». У нее даже «стало лучше лицо, которое было довольно некрасивым, в черных и белых пятнах, очень неестественных». Такое обесцвечивание кожи характерно и для болезни Аддисона, и для лимфомы Ходжкина, хотя при болезни Аддисона пятна полностью не проходят, как у Джейн. В апреле она снова стала «очень бледной». Еще один довод в пользу лимфомы Ходжкина.
Но затем болезнь вступила в новый цикл. «Я почти полностью исцелилась, – пишет Джейн. – Тетя Кассандра так чудесно за мной ухаживала!» Сердце разрывается от этих исполненных надежды слов, когда знаешь, что на самом деле Джейн не становилось лучше, как бы она ни старалась себя в этом убедить.