Джейн продолжала, с большими промежутками, перерабатывать рукопись, которая раньше называлась «Сьюзен», теперь «Кэтрин», а в конечном итоге получит название «Нортенгерское аббатство». Наконец, книга была готова, и ее можно было отправлять издателю. Но Джейн этого не сделала. В 1817 году она пишет: «Мисс Кэтрин пока придется постоять на полке, и я не знаю, выйдет ли она когда-нибудь».
Но были и хорошие новости. После того как разорился его банк, Генри вспомнил о жизненных планах, которые вынашивал до знакомства с очаровательной и озорной Элизой, и вступил в должность викария. Наконец он вернулся в Хэмпшир, к семье. «Он стал ненавидеть Лондон, – писала Джейн, – и всегда расстраивается при мысли о нем». Ее мир тоже сжимался. Она больше не будет весело резвиться в Лондоне. И больше не покинет местность, в которой родилась.
Тем временем здоровье миссис Остин также оставляло желать лучшего, хотя, если судить по ее жалобам на хвори и недомогания, разнообразные болезни давно должны были свести ее в могилу. Она все еще надеялась получить что-либо от Ли-Перро. Когда в Беркшире заболел ее брат, Джеймс Ли-Перро, Джейн описывала, как мать в Хэмпшире «сокрушалась о пороках, которые не исправить, и поведении, которое невозможно понять». Семья очень переживала, пока дядя Джеймс находился между жизнью и смертью, и Джейн писала: «Я буду очень рада, когда в Скарлетс все закончится», поскольку «ожидание держит нас в волнении».
Племянница Джейн, Анна, тоже все время болела, страдая от тяжело протекавших беременностей и выкидышей. Она не могла прийти, чтобы повидаться с теткой; муж Анны сообщал, что она «не способна на такую длинную прогулку и должна ехать в повозке, запряженной осликом». Джейн тоже пользовалась повозкой, поскольку это был единственный способ «сопровождать Кассандру в ее прогулках». В саду Чотон-коттеджа до сих пор находят старые подковы ослика, возившего женщин из семьи Остин.
Анна, которая была на семнадцать лет младше больной тетки, не могла передвигаться точно так же, как она, – из-за беременности. «Бедная самка, – писала Джейн. – Она состарится к тридцати годам. Мне ее очень жаль». Обычно Джейн подписывала письма к племяннице «любящая тебя тетя» или «с любовью», но, когда Анна была беременна, тон менялся. В преддверии скорых опасностей Джейн заканчивает свое письмо фразой: «С огромной любовью, моя дорогая Анна».
Может быть, Джейн станет лучше, Анна благополучно родит, а Джеймс Ли-Перро наконец умрет, оставив женщинам из семьи Остин немного денег? Неужели после всех перенесенных страданий Остины не заслужили немного удачи? Ведь жизнь часто дает людям второй шанс, например такой чудесный, как в романе «Доводы рассудка», над которым теперь работала Джейн.