Пустоту заполнила другая семья Джейн – одинокие женщины, воспетые в этой книге. На соседней улице жили сестры Бигг, рядом все время находилась Кассандра. Единственным членом клана Остинов, кто приехал в Винчестер, чтобы ухаживать за Джейн, была Мэри.
Она вернулась домой в Стивентон, думая, что Джейн пошла на поправку, но теперь Кассандра попросила ее приехать снова, «потому что сиделку нельзя оставлять на ночь; ее несколько раз заставали спящей». На первый взгляд кажется странным, что Мэри, которую Джейн так часто и так язвительно критиковала, была единственным членом семьи, которая предложила реальную помощь. Но Мэри Остин в девичестве звали Мэри Ллойд, а Мэри и Марта Ллойд были лучшими подругами Джейн и Кассандры. Мужчины приезжали с краткими визитами, выражали свое сочувствие и уезжали, а женщины объединялись и окружали больную заботой.
Джеймс следил из Стивентона за новостями и сообщал сыну, что «симптомы болезни, которые возобновились после четырех-пяти дней в Винчестере, не ослабевают, и мистер Лайфорд сказал нам открыто, что ее состояние безнадежно… при таком пульсе болезнь не может тянуться долго».
На Колледж-стрит Джейн вставала с постели и с 9 утра до 10 вечера лежала «на диване». Но ела она вместе с Кассандрой «довольно аккуратно, могла обслуживать себя и переходить из одной комнаты в другую». Она по-прежнему не теряла надежды и писала подруге, что «один раз меня выносили на улицу в портшезе, и я хочу это повторить, а еще пересесть в кресло-каталку, когда позволит погода».
Но вскоре Джейн не смогла даже писать. У нее оставались только любовь окружающих и письма. Ее преданным корреспондентом была Фанни Найт. «Я никогда не забуду, – впоследствии говорила ей Кассандра, – свидетельств любви, которые ты ей выказывала во время болезни, когда писала те добрые, забавные письма». Она рассказывала, как Джейн брала каждое письмо, «читала его сама, потом давала мне, а потом недолго, но довольно оживленно обсуждала со мной его содержание». Но в то же время «слабость лишала ее того интереса ко всему, которым она отличалась». Однажды Кассандра спросила ее, хочет ли она чего-нибудь, и Джейн в ответ процитировала слова Христианина из «Путешествия пилигрима»: «Ничего, только умереть». Кассандра, в точности как в книге, ответила ей лишь «жалобным плачем».
17 июля Кассандра отлучилась из дома по какому-то мелкому делу, а когда вернулась, нашла сестру без сознания. Джейн сама отправила Кассандру – «с поручением», на котором «настаивала» – возможно, в надежде избавить сестру от зрелища смерти. Впрочем, к возвращению Кассандры Джейн была еще жива. Позвали мистера Лайфорда, и он «дал ей что-то, чтобы облегчить страдания». Это сильнодействующее лекарство, вероятно морфий, привело Джейн в «состояние спокойного бесчувствия», сохранявшееся всю ночь. Кризис наступил в половине четвертого утра, в низшей точке суточного цикла.