22 июля в газете «Курьер» появилось сообщение о смерти Джейн Остин, вероятно, составленное Кассандрой; в нем Джейн впервые публично назвали автором четырех опубликованных к тому времени романов. В заметке кратко перечислялись факты ее творческой биографии, а также подчеркивалось: «Ее манеры были изящны, привязанности – горячи, чистота сердца – несравненна. Она жила и умерла как подобает подлинной смиренной христианке».
Джеймс, брат Джейн, в своем поэтическом некрологе объявлял ее собственностью семьи. Он также – не слишком убедительно, в свете ее писем с жалобами – восхвалял ее как домохозяйку:
Вместить не сможет скромный стих
Всех добродетелей твоих:
Сестра и преданная дочь,
Всегда готовая помочь,
Источник ласковых забот,
Семьи надежнейший оплот.
Далее Джеймс писал, что семья Остин, разумеется, не «ревновала к заслуженной славе», неожиданно распространившейся в их кругах. Я убеждена, что ревность не возникала именно потому, что Джейн сознательно старалась не пренебрегать «тяготами домашних забот». Она не жалела сил, чтобы не дать повода для критики – как женщины-писательницы, пренебрегающей более важными обязанностями женщины-хозяйки. И ей это удалось. Стихотворение Джеймса передает следующую мысль: да, возможно, она великий писатель, но гораздо важнее, что она по-прежнему может что-нибудь приготовить на ужин.
Семья Остин все еще не оправилась от обрушившихся на нее катастроф и нуждалась в деньгах. Неопубликованные романы тети Джейн они рассматривали как ресурс, который нужно использовать. Не сохранилось никаких свидетельств, что в последний год жизни она сама пыталась их опубликовать или считала завершенными. Но в декабре Джон Мюррей напечатал «Нортенгерское аббатство» и «Доводы рассудка» в одном томе. За авторские права он заплатил 500 фунтов. В издание также входил «Биографический очерк», написанный Генри Остином. В первый раз мир смог прочесть историю жизни автора, которого полюбит слишком поздно.
Теперь люди могли открыть для себя имя Джейн Остин, но особой известностью оно не пользовалось. Слава писательницы росла постепенно. Через несколько десятилетий после ее смерти служитель Винчестерского собора удивлялся, «что особенного было в этой леди, что столько людей хотят знать, где она похоронена?».
Что же должно было произойти дальше? Уже при жизни Джейн наблюдалось возрождение рыцарского духа, воспетого в романах Вальтера Скотта. Если вы верите, что мужчины, даже обычные, похожи на благородных рыцарей, то женщины должны быть похожи на нежные цветы, честь которых следует защищать. Вредная идея о том, что женщины должны вернуться домой, отказавшись от свобод Георгианской эпохи, набирала все большую популярность.