Череп с острой нижней челюстью замолчал.
— Все с браком, — сказал счетовод, вытирая руки о траву.
— Что ты имеешь в виду? — спросил череп со стрелой.
— Партия какая-то странная, — сказал счетовод. — У всех темечки шашками да саблями иссечены.
— Герои, значит, все на поле боя полегли, — сказал череп со стрелой. — Или тебе боевые черепа не нравятся?
— И партию не замай, — строго добавил череп с неправильным пятым пунктом. — Сказано было — мы пойдем другим путем. А как еще умное, доброе да вечное в дурные головы втемяшить?
— Добро и Зло, — грустно сказали из груды. — Вечно они борются друг с другом, а что остается в результате этой борьбы? Черепа!
— Это естественный процесс, — сказали с противоположной стороны груды. — Черепа остаются в любом случае, они фундамент любого будущего. Посмотрите в землю, и вы увидите кости.
— И какие кости! — саркастически сказал череп с трещиной во лбу. — Особенно если заглядывать подальше.
— Двух черепов для ровного счета не хватает, — грустно сказал счетовод. — Прямо хоть свой вкладывай.
— А я вам так скажу, — вдруг решительно заявил череп с испорченными зубами. — Я понял! Голгофу здесь насыпать будут!
— Ты — дурак? — презрительно сказал череп с трещиной во лбу. — Ее уже давно насыпали. Несколько тысяч лет назад. И не здесь.
— Так там ее на трех человек насыпали, — сказал череп с трещиной, обиженный бестактным обращением. — А здесь будет Голгофа всеобщая! Вот увидите! Мировая Голгофа, она объединит всех.
— He knew the anguish of the marrow
The ague of the skeleton;
No contact possible to flesh
Allayed the fever of the bone
[4], —
продекламировал череп, отличившийся не так давно литературной критикой Шекспира.
— Nevermore! — радостно вскричал с дерева ворон, знающий английский язык и явно воодушевленный тем, что может ввязаться в беседу. — Nevermore!
Неожиданно поднявшийся ветер заставил всех умолкнуть. По равнине понесло пепел и землю, горизонт стал бурым, небеса потускнели, ворон на дереве замахал крыльями, пытаясь удержаться на обугленной ветви, черепа с нежными ксилофонными звуками бились друг об друга, башмак, тронутый тлением, взлетел в воздух, закувыркался и улетел в простор равнины, стремительно превратившись в черную точку. Могильщики растворились в мареве над горизонтом. Человек в черном одеянии съежился и растаял, не закончив своего бесконечного монолога. На месте, где он стоял, оказался еще один череп.
Счетовод стоял, придерживая шляпу рукой в синем нарукавнике, и оставался невозмутимым.
И явился Он.
— Сколько? — голос его был подобен небесному грому.