Обиженный и униженный, покинул Б. Ельцин заседание Политбюро и в кулуарах, сжимая кулаки, обещал расправиться с обидчиками и желал им подавиться отнятыми у него марками.
Филателистическая оппозиция не дремала. Воспользовавшись пребыванием семьи Горбачевых на даче, заговорщики объявили в стране чрезвычайное положение и ввели в столицу войска. Шли обыски на квартирах и дачах М. Горбачева. Тогда еще заговорщики не знали, что альбомы с марками М. Горбачев увез с собой в Форос. Президент и генсек мирно окучивал на даче картошку[73], а Раиса Максимовна закручивала варенье и собирала помидоры, когда в Форос позвонил Билл Клинтон и сообщил о столичном мятеже. «Марки при вас?» — как бы между прочим поинтересовался Клинтон. «У меня», — признался ошарашенный вестью Горбачев. «Вот и хорошо, — успокоенно сказал Клинтон. — Пока марки у вас, заговорщики на решительные шаги не пойдут»[74].
События в Москве меж тем достигли кульминации. Видно было, что заговорщики никогда не читали работы В. И. Ленина «Государство и революция». В противном случае введенные в город войска не стали бы занимать отделения и киоски «Союзпечати», а были бы направлены на более важные объекты.
Воспользовавшись тактической неграмотностью заговорщиков, соратник Б. Ельцина, внук небезызвестного коммунара и детского писателя, изрядно раздобревший на гонорарах за дедушкины книги, Егор Гайдар и дважды сбитый над Афганистаном А. Руцкой организовали лавочников, завезли к Белому дому, ставшему резиденцией набирающего силы президента России[75], фантастическое количество спиртного, на которое немедленно клюнули люмпен — пролетарии и неустойчивая часть интеллигенции, которым марки были до лампочки, о чем свидетельствовали обклеенные марками бронетранспортеры. Беспечное обращение с боевой техникой привело к человеческим жертвам — не сориентировавшись в ситуации, водитель одного из бронетранспортеров задавил трех защитников свободного маркопечатания, и заговорщики, побледневшие от вида крови, поняли, что они проиграли.
Спецрейсом они полетели в Форос. «Отдай марки! — просили Янаев и Варенников. — Не нас, Союз пожалей!» Легенда гласит, что Горбачев гордо ответил: «Мудаки! А марки мои, и нечего на них хавало разевать!»[76]
Тогда ему казалось, что он герой, форосский узник, которого радостно встретят у входа в Кремль. Святая простота!
Трезво к тому времени глядящий на вещи, а тем более на власть, Б. Ельцин осознал, что более благоприятного случая отомстить обидчику у него не будет. Еще в аэропорту, не говоря ни слова, он протянул М. Горбачеву правую руку ладонью вверх. На предложение рукопожатия это похоже не было. Михаил Сергеевич посмотрел на Раису Максимовну, та вздохнула и так выразительно пожала худенькими плечами, что Горбачев понял: марки придется отдать.