Марочное изобилие в киосках радовало президента. «Вот, понимаешь, марок народу привалило! — частенько изумлялся он. — И из Андорры, и из Сан-Марино, а африканские серии какие!»
Коллекционирование марок — хобби, доступное и умному, и дураку. Умный ограничится собиранием марок, дурак всегда старается извлечь из этого выгоду. Говорят, что все общественно-политические изменения в нашей стране так или иначе связаны с попытками зарубежных филателистов заполучить знаменитую коллекцию марок. Возможно, что они еще находятся у Б. Ельцина, возможно, что коллекция эта уже на Западе, как наши газ, уголь и нефть, а в альбомах место подлинных марок уже заняли чеченские подделки[80].
Хочется быть оптимистом, но вот уже восемьдесят лет в нашей стране понятия «оптимист» и «дурак» являются синонимами.
Недавно из Великобритании в Россию поступило почтовое отправление, волею случая блуждавшее по Европе с 1912 года. В конверте, адресованном загадочному m-ry Worobianinowy Ippolity Matweetschy в давно уже несуществующий город STARGOROD, не было ничего, кроме шершавого листа велюровой бумаги с короткой надписью, выполненной от руки большими латинскими буквами: «SAMI WICYSITE!»
Что ж, как говорил последний Генеральный секретарь партии, руководившей некогда могучей страной, «и это правильно, товарищи!»
Делая радостные кукиши на бегу, все-таки старайся посматривать вперед — в противном случае ты рискуешь угодить в яму.
Илья Самойлович оделся, посмотрел на себя в зеркало и остался доволен своим внешним видом. Из венецианского стекла глянул на него прибитый невзгодами морщинистый пенсионер. Старенькие вытертые джинсы, затертая болоньевая куртка болотного цвета, растрепанная и местами вытертая шапка из кролика, черная клеенчатая сумка в руках подчеркивали принадлежность их владельца к представителям городского дна. Нечего было даже опасаться, что в таком виде его узнает кто-нибудь из знакомых; люди его круга на таких изгоев внимания не обращали, они даже брезговали разглядывать подобных уличных босяков.
Осторожно он приоткрыл дверь и выглянул на лестничную площадку. В коридоре никого не было. Иван Самойлович выскользнул из квартиры, быстро закрыл дверь на все три замка и бочком проскочил по лестнице к выходу. Во дворе дома было пустынно, белело сохнущее на веревках белье, но на скамеечках никого не было, и Иван Самойлович порадовался своей предусмотрительности — старушки еще не заняли своих наблюдательных постов. А то ведь эти бдительные дворовые стражи могли и милицию вызвать, заметив близ бельевых веревок босяка, способного стянуть что-либо из вывешенного для просушки.