Три остановки на троллейбусе, и он оказался уже в соседнем микрорайоне, где риск встретиться лицом к лицу со знакомым был настолько минимальным, что им можно было пренебречь.
Илья Самойлович внимательно осмотрелся и, не торопясь, направился к мусорным контейнерам. Он заранее вооружился палкой, которой было удобно ворошить мусор в контейнерах. На неприятный тошнотворный запах он уже научился не обращать внимания, как не обращает внимания хирург на кровь, вытекающую из тела пациента, что лежит перед ним на операционном столе.
Ага! Наклонившись, он выхватил из мусорного бака почти целую буханку черствого хлеба. Ага! Похоже, что люди, выбрасывавшие мусор, к хлебу относились не рачительно, вторая буханка хлеба была вообще целая, только слегка тронутая зеленовато-белесыми пятнами плесени по бокам.
Вторая буханка перекочевала в клеенчатую черную сумку Ильи Самойловича.
— Ты что ж это, сука, по чужой территории шастаешь? — с хриплой угрозой сказал кто-то у него за спиной.
Илья Самойлович обернулся.
В двух шагах позади него стоял небритый мужик, возраст которого было трудно определить из-за седоватой щетины, густо покрывающей щеки и подбородок незнакомца. На первый взгляд хозяин мусорки мог показаться копией Ильи Самойловича — он был одет в такие же рваные джинсы и замусоленную болоньевую куртку болотного цвета. Только на голове у него была черная, потерявшая форму велюровая шляпа. В руках у бродяги была объемистая сумка из светло-коричневого дерматина.
— А по рылу не хочешь? — хмуро поинтересовался бродяга. — Ты откуда такой взялся, сучара? Это мои баки, понял? Вали отсюда!
Илья Самойлович снял шапку.
— Извините великодушно, — сказал он. — Но посмотрите, сколько здесь контейнеров! Хватит и вам, и мне.
Бродяга шагнул вперед и весомо ткнул в плечо неожиданного соперника немытой красной лапой.
— А я сказал, вали отсюда! — угрожающе рявкнул он. — Я тут второй год чалюсь, а тебя, паразита залетного, первый раз вижу!
— Я заплачу! — сказал Илья Самойлович.
— Он заплатит! — немытая и заросшая харя хозяина мусорки сморщилась в ухмылке. — Он заплатит! Нет, вы посмотрите на него — он мне заплатит! Вшами, что ли, ты мне платить собрался, задрыга подзаборная?
— Сколько вы хотите? — Илья Самойлович нервно огляделся по сторонам. Вопли бродяги могли привлечь к ним внимание, а этого Илье Самойловичу ужасно не хотелось. Не нужна ему была ссора с этим питекантропом, претендовавшим на единоличное владение помойкой. Даже на расстоянии от бродяги исходил такой дух, что чесалось тело и хотелось принять душ.