— Лаврентий это лучше сделает, — сказал Маленков. — У него опыт большой. А что я? Так себе, администратор средней руки.
— Ты не прибедняйся, — сказал Берия. — Как ленинградских лебедей душить, так у тебя опыт был. Даже не посоветовался. Иди за пуховой подушкой! Не видишь, вожак мучается.
— А если он встанет? — страдальчески спросил Маленков.
— Тогда стая дальше полетит без нас, — рассудительно сказал до того молчавший Ворошилов. — Вслед за вожаком.
— Просто у вас получается, — покрутил бритой головой Хрущев. — Снялись, полетели…
— Это не у нас просто получается, — вытер мокрое лицо носовым платком Маленков. — Это у него так получается. Ты его шесть правил помнишь?
— Ты меня еще по «Вопросам языкознания» погоняй! — огрызнулся Хрущев. — Надо решать. Дыхание дыханием, а другого такого повода не будет.
Все замолчали.
Одно дело после вожака на падаль спланировать, вторым или третьим общие списки подписывать легче. А тут самим приходится действовать, без особых совещаний, без Маго с Блохиным, а главное — в отношении Самого.
— Ты, Никита, на язык острый, тебе и карты в руки, — Маленков склонил голову и начал что-то искать под мышкой.
— У Лаврентия опыт больше, — возразил Хрущев.
— Привыкли все на Лаврентия валить, — проворчал Берия. — Подведете вы меня однажды под вышку, посчитаете марсианским шпионом!
— Здесь все шпионы, — мелко и быстро, словно дятел, покивал Молотов. — Только пока еще никто не знает, на какую разведку работает. Так ты берешься, Лаврентий?
— Нет, — сказал Берия. — Не могу я. Мы с ним под одним небом летать учились — он в Гори, а я в Кутаиси. Брат он мне. На одной ветке сидели.
Сварливые пререкания их напоминали карканье.
В зал заглянул встревоженный охранник. Увидев собравшихся, охранник побелел и торопливо прикрыл за собою дверь.
— Дожили, — с отвращением сказал Ворошилов и, скрипнув стулом, потянулся за стаканом в тяжелом серебряном подстаканнике. — Охрана, и та шарахается, как от вурдалаков!
— А ты перестань коньяк хлестать, — не поворачиваясь, заметил Хрущев. — Думаешь, не вижу, что тебе вместо чаю наливают? Запах на всю дачу. А коньяк-то грузинский, «Варцихе».
— А может, он сам? — задумчиво произнес Молотов. — Все-таки старик уже, пера не держит.
— Жди, — вздохнул Берия. — Он ведь последние годы женьшень килограммами жрал, ему из уссурийской тайги самолетами доставляли.
— Водку на женьшене настаивать хорошо, — отметил Ворошилов, ставя на стол пустой стакан. — Сразу два дела делаешь: и выпиваешь вроде, и простатит лечишь. От этого женьшеня такой столбняк, думаете почему китайцы так плодятся? — он поднял указательный палец. — Женьшень!